Последний крестовый поход

Здраво оценив сложившуюся ситуацию, полководец в подробностях рассказал о сражении в ущелье и о том, что произошло после него. Визирь внимал каждому слову, а дослушав до конца, произнес:

– Итак, ты хочешь сказать, что твои войска не поспели к месту сражения, так как были остановлены королем Владиславом?

– Да. С ним было около десяти сотен всадников и вдвое больше пехоты, потребовалось время, чтобы сломить его сопротивление.

– В своих донесениях ты писал, что Владислав погиб…

– Весьма вероятно, – нервно перебив визиря, произнес Турахан. – Мои люди видели, как его останки растоптали лошади.

– Значит, твои люди выдали желаемое за действительное! – резко произнес Халиль. – Владислав жив! Он покинул Болгарию и теперь находится в Сербии в полной безопасности, которую ему старательно обеспечивает Георгий Бранкович.

Турахан пытался что-то сказать, но визирь не дал ему произнести ни слова.

– У меня есть большие сомнения, что ты говоришь правду, – продолжил Халиль. – Многие видели Владислава, который сражался в ущелье против войск Касыма-паши. Молодой король слишком увлекся боем, и его чуть было не взяли в плен. Если бы в тот момент твои войска оказались там, война была бы уже выиграна! Как видишь, твой промах стоил империи очень дорого.

Турахан воспользовался небольшой паузой в речи Халиля:

– Свои ошибки я не отрицаю. Но не забывай, что это мои войска привели мятежных болгар к повиновению. Я с минимальными потерями вернул Софию и заставил местных князей принести присягу верности нашему султану. У меня достаточно сил, чтобы к середине весны восстановить контроль над всей Болгарией!

– И ты думаешь, этого будет достаточно, чтобы искупить свою измену?

– Измену? – Турахан вытаращил глаза на визиря.

– До государя дошли слухи о твоем сговоре с сербским правителем.

– Это наглая ложь! – едва не захлебнувшись от гнева, воскликнул Турахан. – Кто посмел выдвинуть против меня такое обвинение?

– Какая разница? – спокойно ответил Халиль. – Разве факты не говорят против тебя? Если бы не твое роковое опоздание, крестоносцы наверняка были разбиты, а вместе с ними и мечты христиан вернуть себе Балканы!

– Но я сломил сопротивление крестоносцев в Болгарии…

– Болгария – это перезревший плод, который сам падает в руки, – отмахнулся от его слов визирь. – Без поддержки христианских правителей она не в состоянии противостоять нашим войскам, и ты об этом знаешь.

– Халиль! – взмолился полководец. – Подумай сам, зачем мне это? Ты совершаешь крупную ошибку, если султан узнает…

– Повелитель знает обо всем, что здесь происходит, и я лишь исполняю его волю.

Халиль махнул рукой, и двое янычар, стоящие у дверей, направились к полководцу. Отчетливо понимая, что ему грозит, Турахан воззвал к милосердию визиря:

– Постой! Я хочу сам поговорить с султаном, он поверит мне, вот увидишь.

Но Халиль остался глух к мольбам полководца, и его ответ был столь же холоден:

– Слишком поздно. За ошибки надо платить, и здесь я ничем не могу тебе помочь.

Турахан с отчаянием посмотрел на визиря, но, понимая, что просить дальше бессмысленно, позволил янычарам делать свое дело.

Когда полководца увели, Халиль встал и долго бродил по комнате, заложив руки за спину. Пока события разворачивались по задуманному им плану и султан, кажется, вновь стал благоволить ему, но какие-то сомнения все еще продолжали грызть его душу.

Халиль вышел в коридор, где безмолвно застыл верный Ибрагим. После покушения визирь больше не рисковал бродить по темным закоулкам дворца без охраны.

На Ибрагима можно было положиться. Он отправил на тот свет многих недругов визиря и всегда ревностно оберегал его покой. Причина такой глубокой преданности уходила в далекое прошлое, когда Ибрагим еще ребенком слонялся по улицам Эдирне в поисках пропитания. Подгоняемый голодом и нуждой, он забрался в поместье Халиля, чтобы поживиться плодами из его сада. Мальчишку поймали и уже привязывали для наказания фалакой51, но казаскер52 повелел отменить экзекуцию. Он видел, что Ибрагим вовсе не боится ни палачей, ни палки, вместо этого он как завороженный смотрел на уставленный яствами стол – о таком изобилии мальчик даже не подозревал. Он накормил и отмыл своего юного гостя, а затем оставил подле себя. Затравленный, словно звереныш, испытавший на себе людское презрение и ненависть, Ибрагим не мог предложить этому миру ничего, кроме злобы. Визирь умело использовал это качество, взрастив преданного и хладнокровного убийцу.

Вместе со своим спутником Халиль спустился в дворцовый сад. Там на залитой солнцем площадке, поднимая столбы пыли и оглушая округу возгласами, кружили двое бойцов. В одном из них визирь узнал Мехмеда. Наследник престола отрабатывал приемы с мечом под присмотром высокого статного янычара по имени Омар. Ловко орудуя деревянным клинком, принц пытался нанести удар по любому незащищенному месту своего учителя. Тот не давал ему никакой возможности сделать это, легко парируя сыпавшиеся на него удары.