Последний крик моды. Гиляровский и Ламанова

Я оглянулся: это была Ламанова – в изумительно изящном платье темно-зеленого цвета, идеально сидящем на ее щедрой фигуре. После истории с сумасшедшим модельером Ренардом мы виделись всего несколько раз. Она так бурно меня благодарила, что мне стало ужасно неудобно – чем дальше оставалась в прошлом эта история, тем менее значительной казалась моя роль в ней. В конце концов я не так уж и много сделал для раскрытия этой цепочки преступлений – я больше ошибался, чем угадывал. Так что изъявления благодарности казались мне излишними. Кончилось тем, что мы получили от Ламановой обещанное платье для Маши (платье действительно великолепное!), и с тех пор я обходил ателье на Большой Дмитровке стороной.

– Я думала, что ваша супруга придет сегодня в моем платье, Владимир Алексеевич! – Увы, она заболела.

– Что с ней? – встревожилась Надежда Петровна.

– Подхватила простуду на Крещенье. Сидит дома и постоянно сморкается. Каждый день покупаем по две дюжины носовых платков.

– Бедная! – всплеснула руками Ламанова. – У вас есть хороший врач?

Я заверил, что наш врач настолько хорош, что, живи сейчас фараон Хеопс, в его пирамиде просто отпала бы надобность.

– Ну а вы, Надежда Петровна? – спросил я. – Как ваша работа для этой премьеры? Все удалось?

– Обижаете, Владимир Алексеевич! Конечно, все!

– Посмотрим-посмотрим! – улыбнулся я. – Буду наблюдать из партера.

– Не хотите ко мне в ложу? – спросила Ламанова. – Я вас познакомлю с мужем. Он очень хочет вас поблагодарить.

– Может быть, после второго акта.

– Обещайте! – потребовала Надежда Петровна.

Я вздохнул и пообещал.

Сквозь толпу ко мне протиснулся Леня Андреев. Он тоже, как и я, был во фраке.

– Пришли посмотреть или написать? – спросил он меня. – А вы?

– Я – написать, – ответил Андреев. – Надо же иногда разбавлять все эти очерки из судебного зала чем-то высоким. Иначе, глядишь, сделаешься настоящей судебной крысой – в мантии и буклях.

– Ну, – рассмеялся я, доставая из кармана табакерку. – Это крысы британского суда. Наши – совсем другие. Пьяные и строгие!

– Вас Архипов искал, – озабоченно сказал Андреев. – Из Сыскного. Не случилось ли чего?

– Архипов? – переспросил я. – Захар Борисович? Он здесь?

– Здесь. Только что его видел.

– Где?

– Возле буфета.

– Пойду посмотрю. – Я пожал руку собрату по перу и пошел в указанном направлении.

Архипова я нашел довольно быстро – он стоял с бутербродом в руке и медленно его жевал, рыская глазами среди зрителей.

– Захар Борисович! Сколько лет! Пришли посмотреть премьеру?

Архипов пожал мою протянутую руку и смахнул крошки с усов.

– Да. Из-за названия в первую очередь.

– А! Как у вас со службой?

– Вернули из отпуска и тут же нагрузили. Ренард мертв. Причем прошел по совсем другой истории, так что… – А как же ваши оставшиеся вопросы? Детали? Сыщик пожал плечами.

– Знаете, Владимир Алексеевич, такие вопросы есть почти в каждом деле. В целом Трепов доволен тем, что случилось. Васю наградили премией за отличную стрельбу при задержании преступника. Хотя какое задержание? Мертвого тела? Впрочем… – Он махнул рукой. – Кстати, хотите интересную подробность про Ренарда?

– Конечно. Захар Борисович наклонился к моему уху:

– Ренард был скопцом. Евнухом.

Признаюсь, это заявление меня поразило как громом.

– Как так?

– Зиновьев… врач – вы же помните его? Осматривал тело Ренарда. Он был оскоплен много лет назад.

– Но как? Вы же сами… Разве он не изнасиловал девушку в своей деревне, прежде чем ее убить? Захар Борисович молча пропустил пожилых дам, неистово обмахивавшихся веерами. Прозвенел первый звонок, и зрители начали пробираться ко входам в зал.

– Там, в деревне, где родился и жил Ренард, я встретился с его отцом. Помните? Я тогда сообщил, что он не рассказал мне ничего. Отмолчался. Но вот интересная подробность. Знаете, кто его отец?

– Кто?

– Конюх при местном коннозаводе.

– А конюхи холостят жеребцов, – произнес я задумчиво.

– Именно. Чтобы исправить им буйный характер. – И вы думаете?..

– Я ничего точно тут не знаю. Но вы, с вашей профессиональной фантазией, Владимир Алексеевич, можете предположить. Я кивнул.

– Он наказал сына. Старшего брата отдали полиции. А младшего отец сам наказал. Жестоко.

– Может быть, – пожал плечами сыщик. – Других объяснений у меня нет. В любом случае если это так, то отец просчитался. Все-таки человек – не лошадь. Ренард не успокоился, а стал только злее. Он сбежал из дома и подался в Москву – в ученики портного. А дальше вы и сами знаете.

– Да, – подтвердил я. – Но если Ренард был скопцом, то что он делал среди «сестер»? И почему сказал, будто Юра отбил у него Краузе?

– Интересно, – кивнул Архипов. – И, кстати, мы провели обыск на квартире Ренарда и в его ателье. Никаких фотографий найдено не было. Ни одной. А теперь посмотрите вооон туда. – Он указал бутербродом на вход в ложу. – Видите этого молодого человека с усиками? – Да.

– Это Алексей Краузе собственной персоной. Он – заядлый театрал. Ничего удивительного, что Краузе сегодня здесь, конечно. Узнаете третьего человека с вашей фотографии? Обычно он ходит в форме, но сегодня одет штатским.