Последний легион

Когда мы тронулись в путь, я заметил неподалеку истерзанный труп мужнины, привязанный к дереву. К вечеру лесные звери должны были оставить от него только голые, дочиста обглоданные кости.

Вот так я и стал воспитателем и наставником мальчика и членом этой семьи, и много лет занимал завидное положение, живя в роскошном доме, посвящая свободные часы любимым наукам и экспериментам в области естественных наук, и почти забыв о той миссии, с которой меня отправили в Италию много лет назад.

Орест часто бывал в отлучке, отправляясь в рискованные военные походы, а когда возвращался — обычно его сопровождали вожди варваров, командовавшие отдельными отрядами.

Римских офицеров с каждым годом становилось все меньше. Высшая аристократия предпочитала присоединяться к христианскому клиру и пасти души вместо того, чтобы вести в бой армию. Это, конечно, вполне подходило Амбросу, во времена императора Феодосия оставил блестящую военную карьеру, чтобы, стать миланским епископом, и, разумеется, для нашего Германа, вождя Британии, — он ведь тоже бросил меч, чтобы заняться ерундой.

Но у Ореста был другого характер. Я узнал со временем, что в молодости он служил под знаменами Атиллы, уже тогда выделяясь среди других умом и рассудительностью. И можно было не сомневаться, что он всегда будет полон сил.

Он очень высоко ценил меня и часто интересовался моим мнением по самым разным вопросам, но главной моей задачей было дать хорошее образование его сыну Ромулу. Орест как бы передал мне свои отцовские обязанности, поскольку сам слишком часто бывал занят делами военными, — пока однажды не получил звание римского патриция и должность главнокомандующего имперской армией. И вот тогда он принял решение, в корне изменившее нашу жизнь и, можно сказать, давшее начало новой эре.

Императором был в этот момент Юлий Неф. Это был человек малодушный и бездарный, но он состоял в дружбе с восточным императором Зеноном. Орест решил свергнуть его и завладеть пурпурной императорской тогой. Он сказал мне о своем замысле, и даже спросил, что я по этому поводу думаю. Я ответил, что его план — чистое безумие: неужели он думает, что его судьба будет чем-то отличаться от судьбы, любого другого императора, сменявших друг друга на троне Цезарей? И понимает ли он, какой чудовищной опасности подвергает свою семью?

— На этот раз все будет по-другому, — коротко сказал он и замолчал.