Последний Люцифер: утраченная история Грааля (СИ)

— Пусть так: не ессейство, а называется христианство! — резко говорил Яков, на что Лука смотрел изумлённо, но не вмешивался в разговор старших. Он просто не мог понять, с чем связано недоверие и отчуждение отца, относительно этого странного старика. — Это Лука интересуется твоим прошлым: он молод, ему интересно всё загадочное. Меня же занимает твоё настоящее и будущее.

— Разумно.

— Поэтому я спрашиваю тебя в который раз: для чего ты здесь? Какой путь выбираешь сегодня? Тебе нужна власть, от которой ты отказался тогда, или ты объявился, чтобы действительно спасти землян от заблуждения? Если пришёл спасти, то разрушать то, что уже работает, не целесообразно и не правильно.

— Я согласен с твоими доводами.

— Так что скажешь, Гэбриэл? Ведь в Святых Писаниях именно Гавриил приносил весть о новом возрождении Истины, что в христианстве, что в исламе.

— Такое впечатление, что это тебе две тысячи лет, а не мне, — пытался шутить Гэбриэл, уклоняясь от прямого ответа. И Яков это видел; это-то его и беспокоило больше всего, это и вызывало его опасение и недоверие.

— Хорошо, я скажу тебе то, что ты хочешь услышать. Мне не две тысячи лет. И это правда.

Лука вытаращил глаза и открыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь часто задышал от негодования, удивления и нахлынувших эмоций страха и обиды. Потом он встал и ушёл. За ним последовал и Яков. Они вышли в пустой зал костёла, сели на скамейку рядом.

— Лука, тебе нужно срочно уезжать. Пока этот сумасшедший не навредил тебе. Я не верю ему. Он говорит о шпионе из Ватикана. Но я его не видел. Возможно, он всё придумал, чтобы расположить к себе доверием. Может, он сам и есть тот шпион!

— Вы уверены, отец?

— Я уверен, что тебе нужно уехать. Причём немедленно.

— Может, всё же дослушаем его до конца? А потом будем принимать решение. Я видел его рану, отец.

— Ты ещё веришь ему? Это дьявол пришёл за тобой, мой мальчик. Беги, пока не поздно! Думаю, он не один. Это может быть ловушка. Помнишь, как меня расспрашивал тот человек в чёрном?

— Да, я помню, вы рассказывали.

— Он так интересовался тем, как мне удалось воскресить ребёнка? А вдруг они будут пытать меня, и я невольно выдам тебя?

— Этого не случится, — пытался Лука успокоить отца.

— Я не верю этому человеку, — настаивал Яков.

— Вы устали. Вам нужно отдохнуть, отец. Вы перенесли удар. Я скажу старику Гэбриэлу, что завтра после мессы мы продолжим разговор. И если он не скажет правду, нам придётся расстаться с ним.

— Как знаешь, — печально вздохнул Яков. — Но я бы…

— Договорились. И ещё… Меня не так просто одолеть, отец. Я не зря обучался фехтованию и боевым единоборствам.

— Ну, хорошо, — наконец, улыбнулся Яков и погладил сына по щеке.

11

Через витражи в залу костёла пробивались лучи утреннего зимнего солнца. После мессы люди ещё молились, кто — склонившись головой к своим собранным в молельном жесте рукам, а кто, — преклонив колени перед изваянием Девы Марии.

А наверху бушевали страсти.

Разговор, который возобновили в канцелярской комнате настоятеля Лука, Яков и Гэбриэл, уже принимал характер скандала, в котором Лука пытался быть арбитром между двумя стариками.

— Нашёл я, найдут и другие! — настаивал Гэбриэл, эмоционально нависая над Яковом, пытаясь его склонить к пониманию того, что он говорит.

— Твоим именем убивали, твоим именем сжигали и казнили! — Яков был готов кинуться на Гэбриэла с кулаками, если бы Лука не удерживал его.

— Не моим именем! Не моим!

— Но если ты всё это видел, если ты всё это знал, почему не предотвратил, не остановил? Мог бы сотворить какое-нибудь чудо, чтобы тебе поверили…

— И что бы я им сказал: здрастьте, я — Иисус Христос? Они бы тут же меня сожгли, — возразил Гэбриэл.

— Лучше бы ты умер на самом деле! — угрожающим жестом Яков указал на Гэбриэла.

— Отец, да что с вами? Успокойтесь!

— Я думаю, твой отец ревнует. И боится, что ты уйдёшь со мной.

— Ревную? Что за бред? Лука, ты разве не видишь, он не собирается посвящать нас в свои планы. Он пытается использовать тебя, мой мальчик, в своих грязных целях! Это дьявол во плоти! Если он пришёл разрушить христианство, а заодно и все другие семитские религии, это нужно было делать раньше, когда инквизиция уничтожала любое свободомыслие, когда церковная нетерпимость уничтожала всякое иноверие! Я не верю, Лука, что это Иисус. Не верю!

— А я и не говорил никогда, что я — Иисус. Послушайте, легенда об Иисусе — это винегрет из судеб нескольких человек, — пытался спокойно объяснять Гэбриэл. — То, что вы знаете из Евангелий, всё выдумка. Вы же сами мне подтвердили это.

— Я не говорил, что это выдумка! — возразил Яков.

— Прошу, продолжай Гэбриэл, — пытался умиротворить Лука стариков.