Последний Магистр

Тиннат, удивленно приподняв брови, молча взирала на него, и Магистр понял, что это была дурная затея – пытаться поделиться с кем-то тем, что могло принадлежать только ему. Ему стало противно от собственной слабости; отпустив руку Тиннат, Ильверс развернулся. Черный тоннель уже начал открываться, готовясь принять своего хозяина.

– Подожди, – голос Тиннат звучал глухо, – не уходи. Я всегда готова тебя выслушать, и ты это знаешь. И я все еще жду тебя. И всегда буду ждать.

УЧЕНИК ЧАРОДЕЙКИ

Ульмах дунул на свечку, и спальня погрузилась во мрак. Только квадратики оконных стекол, затуманенные дыханием морозца, блекло светились в темноте; ночь была ясной и лунной. Золий натянул до самого носа одеяло и приготовился слушать: все-таки Ульмах, сын тетушки, был лет на пять старше, а потому знал много такого, о чем Золий не имел ни малейшего представления. И, кроме всего прочего, он любил поболтать перед сном и посвятить младшего братика в последние сплетни Алларена.

Ульмах не был единственным ребенком Тамы; но младшая Иза четырех годков от роду еще спала в кроватке в спальне родителей, а потому мальчишки могли не опасаться того, что их общение будет отравлено присутствием визгливой и вечно хнычущей девчонки.

Поворочавшись на скрипучей кровати, Ульмах оперся подбородком на ладони и громким шепотом спросил:

– Золька, ты не спишь?

– Нет, а что?

– Слыхал новость? В Черном городе поселился нелюдь какой-то, черный и страшный. Ходит по ночам, и кто его встретит, тому уже не суждено до утра дожить!

– Слыхал, – неохотно отозвался Золий, – наверняка это чей-то заблудший дух…

– Да нелюдь это, самый настоящий! – Свистящий шепот Ульмаха был слышен так хорошо, словно тот говорил в полный голос. И тут же мальчишка мечтательно добавил: – Вот бы забраться в Черный город и посмотреть, чем он там занимается!

– Лучше не надо, – осторожно заметил Золий, – ежели и вправду все, кто его встретит, не доживают до утра…

– Эх ты, трусишка. – Ульмах покровительственно вздохнул. – Мал еще. Совсем малявочка.

После этого он еще немного поскрипел кроватью, ворочаясь, укрываясь получше, и затих.

А Золий так и остался лежать, таращась в темноте на серебристые квадратики стекол.

Он думал о, том, что Ульмах, хоть и старший, – да и не только он, а весь Алларен – ничегошеньки не знает о новом жильце Черного города. Все эти люди понятия не имели, кто он таков и откуда взялся. А он, Золий, знал. О том, что страшный нелюдь, разгуливающий по городу, – не кто иной, как дэйлор Ильверс, с которым стряслась беда.

Золий подозревал о том, что Ильверс обязательно вляпается в какую-нибудь скверную историю, с того самого вечера, когда дэйлор ушел из тетиного дома. И, как ни хотелось увидеть друга, с которым прошагали бок о бок столько лиг, Золий даже представить себе не мог, где Ильверс… Пока не увидел его той, последней, ночью.

Мальчишка так и не уяснил себе, был это сон или явь. Ссадины на коленках говорили в пользу яви, а невозможность происшедшего – в пользу сна. Ведь все началось так мирно: Золий, наработавшись в пекарне, лег в теплую постель и уснул мертвым сном. А когда проснулся от холода, то обнаружил себя стоящим посреди темного проулка, в котором никогда раньше не бывал. Впереди, меж застывших в молчании домов, глянцево поблескивала черная зубчатая стена и блики лунного света стекали по округлому, холеному телу башни.

Страх сковал тело, но он, Золий, уже давно не Золюшка, все-таки пошел вперед, преодолевая слабость и дрожь во всем теле. Он даже несколько раз ущипнул себя за руку, чтобы проснуться, но ничего не изменилось. Вокруг была липкая, промозглая темень – и ни душив округ.

Золий посмотрел на небо, туда, где светились две звездочки, о которых ему говорил Ильверс.

– Мама, папа… Помогите. Где я? Почему?

Но звезды только перемигнулись между собой – мол, решай сам. Мы далеко и все равно ничем помочь не сможем. Мальчишка, дрожа от холода, пошел дальше в надежде выйти в знакомые места.

А потом… Он услышал за спиной низкое, зловещее урчание, от которого леденела кровь в жилах. Оглянулся – никого.

И снова урчание, уже переходящее в рык. Затем – клац, клац, клац… Когти о камень.

Тут Золий не выдержал и побежал. Нечто, засевшее в темноте, тоже метнулось за ним бесформенной черной массой. В какой-то миг он оглянулся и увидел огромного волка с горящими глазами.

– Мама! – завопил мальчишка и понесся изо всех сил уже не разбирая дороги и не соображая, что можно попробовать забраться на дерево.

Порыкивание зверя приближалось. В боку нещадно закололо, дыхание сбилось, но Золий все еще продолжал упруго отталкиваться босыми пятками от мостовой, до тех пор, пока…

Что-то тяжело ударило в спину. Еще миг – и гладенькие, одетые корочкой льда булыжники больно ударили в лицо. Золий дернулся, попытался подняться – но не тут-то было: мощные лапы крепко придавили к земле. На шею капнуло что-то вязкое, горячее…