Последний медведь

У тебя будет так много вопросов, и я хотела бы, чтобы у меня были ответы и больше времени, чтобы дать их тебе. Это так тяжело для меня. Несправедливо, что у меня нет больше времени, чтобы провести его с тобой. Итак, я расскажу тебе, что могу.

Не знаю, кем был твой настоящий отец. Твоя мать была моей близкой подругой, и она пришла ко мне, в отчаянии, и с милым маленьким ребенком, о котором она не могла заботиться. Кормак и я так долго пытались завести своего. Я знаю, что это была судьба. Ты была создана для меня. Твой отец к тому времени уже умер. Она сказала, что он был убит, но я клянусь, что больше ничего не знаю. Я даже не знаю его имени. Она была милой, доброй, красивой. Ты унаследовала лучшие ее качества. Но сейчас ее тоже нет. Ее забрал жестокий несчастный случай.

Боюсь, я дала некоторые обещания, которые даже сейчас должна сдержать. Но знай это. Твоя другая мать заставила меня поклясться, что однажды я тебе кое-что расскажу. Она сказала, что я узнаю, когда ты будешь готова это услышать. Она сказала, когда придет время, поезжай в Уайлд-Ридж в северном Мичигане. Это время сейчас.

У меня нет ответов на все вопросы, которые, как я знаю, у тебя появились. И сожалею об этом. Я даже не знаю, что ты найдешь в Уайлд-Ридж, если решишь туда поехать. Но кое-кто, кому я доверяла, давным-давно пообещал мне, что это, по крайней мере, будет хорошим местом для начала.

Я люблю тебя, Уна. Никогда не сомневайся в этом.

С любовью,

Мама»

Сегодняшний день…

Моя кровь кипела, когда я вдохнула сладкий аромат клена и жимолости. За лесом пенилось Верхнее озеро, и до моего носа донесся запах морских водорослей. Я прижимала письмо матери к груди, как какой-то талисман, который должен был привязать меня к тому ощущению, кем я была и откуда пришла. Я читала его так много раз, что запомнила каждую строчку. Каждый раз, когда я это делала, переходила от гнева к печали, к любви. Она сказала так много, но совсем ничего.

Уайлд-Ридж.

Всю оставшуюся жизнь я бы задавалась вопросом, нашла ли бы я это место в любом случае, если бы моя мать не написала о нем в своем письме.

Я уехала из Сенека-Лейк через три дня после той ужасной встречи в старом кабинете моего отца. Мой разговор с Брэдли Лауэром у кладбища был самым близким к официальному прощанию. Несмотря на то, что письмо было написано размашистым почерком моей матери, слова, казалось, исходили от незнакомки. Я запечатлела их в памяти, но это не помогло. Наконец, после семестра учебы в колледже, — чтобы попытаться прочистить мозги, — я больше не могла игнорировать зов сердца. Она сказала, что я узнаю, когда придет время. Я понятия не имела, правда ли это.

Итак, я здесь, на мысе нижнего полуострова Мичигана, далеко от места, которое привыкла называть домом. Теперь, когда я была здесь, у меня не было никакого плана относительно того, что должно произойти дальше. Но моя мать была убеждена, что я найду здесь ответы на свои вопросы. Сейчас я просто чувствовала себя одинокой.

«Уна, ты окончательно сошла с ума», — сказала я себе, сходя с пешеходной тропы. Я миновала по меньшей мере четыре знака «Посторонним вход воспрещен», но проигнорировала их все. Я почувствовала тягу где-то внизу живота, почти как укол голода. Но вместо того, чтобы чувствовать пустоту, эта боль, казалось, усилилась.

«Север. Иди на север». Итак, я так и сделала.