Последний мужчина Джоконды

— О-о! — протянул Доминико Мальфатти. — А вы не так просты, как мне вас описывали. Что ж. Так даже интересней. Давайте чуть отвлечемся и для более близкого знакомства дадим определение этим понятиям. Если коротко, то истина это то, что есть на самом деле, а правда — это всего лишь одна из многочисленных граней истины. То есть, та часть информации, которую мы объективно воспринимаем или кому–то преподносим, иногда специально искажая факты, чтобы до истины было, как можно, сложнее добраться. Очень часто правду путают с ложью и наоборот. Иногда и истину, и правду прикрывают ложью. Но иногда раскрывают истину, а ее воспринимают, как ложь. Вас устроит такой ответ?

Винченцо кивнул.

— Но есть еще один вопрос, — сказал он. — Как вы планируете получить от меня гонорар. Я не имею средств даже купить газету.

— О-о! Об этом не беспокойтесь, мой дорогой, — отмахнулся сеньор Мальфатти. — Для нашей конторы ведение вашего дела — прекрасный рекламный ход. Мы предполагаем, что наши и без того прекрасные дела, после этого процесса должны со скоростью экспресса взлететь на недосягаемую высоту. К тому же, кое–кто в патриотических кругах на родине очень сильно поддерживает вас в вашем стремлении вернуть Италии ее былую славу и величие. Еще есть какие–нибудь вопросы, или, скажем, сомнения?

Винченцо покачал головой. Адвокат протер лысину и улыбнулся.

— В таком случае продолжим. Расскажите мне все с самого начала, пожалуйста. Как все было? Мне нужно знать подробности.

— Простите, сеньор Мальфатти, но все, что я мог рассказать, уже имеется в протоколе. Мне, собственно, добавить нечего.

Адвокат пожал плечами.

— Месье Перуджио, все, что вы излагали полицейским, они записывали в протоколы допросов сухим и сжатым языком, которым принято эти самые протоколы заполнять. А по сему, я попрошу вас еще раз рассказать, теперь уже мне, все, что вы можете вспомнить. Мельчайшие детали, малейшие оттенки. Всё. Только так я смогу построить нашу с вами линию защиты. И еще. Вы должны знать, что времени у нас крайне мало, ибо кабинет министров Франции требует, чтобы судебный процесс по вашему делу прошел, как можно быстрее. Начинайте и не пропускайте ничего.

5

Франция, подогреваемая публикациями в прессе, с нетерпением ждала начала судебного разбирательства над Перуджио и конечной развязки. Споры не утихали. Более того спорили все и везде. На страницах газет и журналов, в кафе, на улицах, на скачках, в прачечных и за домашним ужином. Похищение «Моны Лизы» занимал обывательские умы больше, чем падение курса франка на бирже.

Поступок Перуджио был непостижим! Действительно ли он намеревался получить с помощью этой кражи упомянутую возможность возвращения картины на родину и оказания помощи своим родственникам? Был ли он всего–навсего бедолагой, который преследовал личную корысть и потом оказался слишком наивным, чтобы умело реализовать сокровище? Почему он тогда ждал два года? Неужели действительно полагал, что у него купят всемирно известную картину, не оповестив об этом полицию?

С напряжением ожидали суда над странным похитителем.

А перед галереей Уффици во Флоренции стояли длинные очереди, чтобы посмотреть на «Мону Лизу». Картина была выставлена в одном из залов и задрапирована тем самым красным бархатом, в который ее когда–то завернул Винченцо. Перед ней установили массивные скамьи со спинками, чтобы не подпускать публику близко к драгоценному портрету и сдерживать напор большого числа зрителей. Четыре охранника постоянно находились подле картины. Четыреста лет назад здесь, во Флоренции, жила донна Лиза дель Джокондо, но никогда не бывал здесь ее портрет. Теперь им восхищались тысячи посетителей.

Когда после прошедших с триумфом выставок в Риме, Флоренции и Милане «Мона Лиза» под надежной охраной прибыла в новогодний вечер в Париж, город в ее честь облачился в праздничное убранство. Вдоль дороги были вывешены флаги. Редко какому государственному деятелю устраивали такую торжественную встречу, как возвратившейся «Моне Лизе».

Картина снова завладела страницами газет, стала главной темой разговоров на бульварах и в домах. Складывалось впечатление, что выяснилась судьба не только портрета, но и раскрылось таинственное приключение прекрасной дамы. Как загадочно она улыбалась своим почитателям, так же загадочно она исчезла и возвратилась.

6

Суд был назначен на четвертое июня девятьсот четырнадцатого года на десять часов утра.

Сеньор Доминико Мальфатти встретил Перуджио уже в здании суда. Адвокат был весел, и, казалось, беззаботен, даже мурлыкал какой–то веселый мотивчик.

— Ну, что, мой дорогой? — почти пропел он. — Вы готовы?

— Да, — хмурясь, подтвердил Винченцо.

— Прекрасно! — воскликнулДоминико Мальфатти. — Надеюсь, вы не заготовили никаких необдуманных заявлений, несогласованных со мной?

— Нет, — веселость адвоката уже начала раздражать подзащитного.