Последний наказ

— Сиротка ты моя — жалостливо вздохнула великая княгиня Агафья, так, что Ратибора даже передёрнуло — А я вот оклад к иконе в монастырь вышиваю. Обет дала. Золотой сканью по шемаханскому шёлку. И девок вот за шитьё усадила, неча им так сидеть.

Действительно, все сидевшие в княгининых покоях женщины и девушки разложили пяльца.

— Ты шёлковому шитью обучена ли, матушка?

— Обучена — так же ровно, негромко отозвалась молодая женщина.

— Глянь-ка на мою работу — похвасталась княгиня Агафья, не утерпела — Что скажешь?

Княгиня Ижеславская приняла пяла, внимательно рассмотрела.

— Хороша работа, госпожа. Татарам понравится. Кто-нибудь на онучи пустит…

Гробовая тишина разлилась по горнице. Ратибор про себя ухмыльнулся. Вот так, Агафья Вячеславна. Обижать безответных несложно. Да только не та у нас в Ижеславле княгиня…

…

Солнце косо било в окошко светёлки, иней, осевший на сером свинце переплёта, сиял чистым серебром, искрились морозные узоры на стёклах, и оттого окошко казалось необычайно нарядным, праздничным каким-то, что ли…

Ратибор чуть поморщился. Какой уж тут праздник.

Он покосился на княгиню. Молодая женщина сидела на широкой лавке с ногами, зябко кутаясь в меховое одеяло. Огромные тёмные глаза смотрели, казалось, сквозь стену. Что-то она видит там?..

Во дворе возник шум, где-то захлопали двери, послышались крики, топот. Витязь подошёл к окну, потёр пальцем холодную стеклянную пластинку. Нет, не разобрать, кто прибыл…

— Что там, Вышатич? — слабым голосом спросила княгиня. Витязь покосился на неё — молодая женщина усмехнулась — Не иначе, гонцы из Коломны…

— Сейчас узнаем — Ратибор направился к двери.

В полутёмных сенях туда-сюда бегали девки. Он поймал одну.

— Князь… Молодой князь Вячеслав Георгич приехамши! — выпалила девка, не дожидаясь вопроса.

Вырвалась, убежала. Ратибор покосился на дверь светёлки. Хорошо бы, конечно, пойти и разузнать.

Княгиня Лада вышла, притворила дверь в светёлку.

— Пойдём, Вышатич. Поглядим да послушаем.

…

— …Рубились мы, как черти, да разве устоишь тут! Рогатки смяли в первый день, мы на стены встали. Пять дён рубились, без отдыха…

Молодой князь сидел на лавке, как прибыл, даже кольчугу не снял. На скуле запеклась кровь, нагрудные пластины слегка промяты в одном месте. Младший княжич Мстислав и воевода владимирский Пётр Ослядюкович хмуро смотрели на него, молчали.

— Пороки сильные у них — продолжал князь Вячеслав — Таких мы на Руси нигде и не видывали. Каменья весом в берковец, не меньше, мечут на семьсот-восемьсот шагов. Никакие стены не держат такой удар.

Молодой князь замолк, нашарил ковш с квасом, стоявший на столе. Сделал несколько глотков.

— Да, вот ещё. Пленный татарин сказывал, на подмогу Рязани воротился из Чернигова с невеликой ратью воевода Евпатий Коловрат. Токмо не успел он, на уголья прибыл. Ну и начал трепать татар из-за углов да ёлок, да ночами резать, как баранов. На подмогу к князю Роману, должно, пробиться мыслил, да не смог. Обложили их поганые, а когда стало ясно, что мечом да стрелой не взять, так что удумали — камнемёты свои подогнали, да каменьями побили всех… Гады ползучие!

Он заскрипел зубами.

— Когда стало ясно, что конец Коломне приходит, пошли мы на прорыв. Да только мало кто ушёл со мной-то. Князя Романа Ингваревича убили, и всех людей его. Еремей Глебыч погиб, сражаясь геройски… Всех побили — Вячеслав заскрипел зубами, совсем как недавно князь Роман Ингваревич — Я чудом ушёл. Должно, сейчас Батыга уж под Москвой стоит…

Он тяжело встал, пошатнулся, схватившись за стену.

— В баню пойдёшь ли? — спросил воевода Пётр.

— Не… Потом… Спать пойду. Мстислав, гляди, мать успокой…

…

— …Ты не понял меня, почтенный — Ратибор говорил негромко, спокойно — Я не спрашиваю тебя, сколько тебе надо для полного счастья. Я спрашиваю, сколько стоит этот окорок…

Действительно, могучий медвежий окорок был чудо как хорош — и прокопчён, как надо, и просолён. Вот только купчина упёрся, называя уже и вовсе несусветную цену. И что это за манера такая у всех купцов — слупить с клиента три шкуры, едва почуяв, что человеку товар очень понравился?

— Нет, нет, уважаемый — купец был твёрд во грехе сребролюбия — По всему видать, что осадят град стольный Владимир поганые. Кто знает, сколь простоят под стенами, может, до весны проторкаются. А припасы…

Ратибор вздохнул. Похоже, мания величия коснулась не только великого князя Владимирского, но и простых горожан. Надо же, до весны в осаде купчина продержаться собрался…

— Три куны моя последняя цена — на взгляд витязя, цена была и так непомерно завышена, ну да пёс с ним, пусть подавится…

— Шесть — отозвался купец.

— Желаю здравствовать тебе и домочадцам твоим — Ратибор направился к выходу. Купец, похоже, заколебался, даже сделал движение вслед, но осадил себя. Марку держит. Ладно, пусть его…

Витязь вышел из лавки, с силой захлопнув низенькую забухшую дверь. Постоял, приглядываясь и прикидывая, куда идти. Вон там вроде приличная мясная лавка…