Последний наследник Триады. Том IV

Волостень, думал Разин. Пусть знает своё место и не препятствует графскому роду «защищать Империю». А то, что посмеялись над его требованием наказать незаконную попытку свергнуть… ну да кто этот человек такой, чтобы требовать подобного от графа и будущего Старосты? Всего лишь волостень. Кто ж знал, что этот псих развернёт настоящую блокаду не только роду Разиной, но и всей Империи на десятилетия вперёд?

За то время, пока шли споры, Герасимову выпала честь стать одним из первых обладателей артефакта Бездны. Потому чуть позже, когда его буквально силой вышвырнули из Дозора, он, подчинив пару-тройку тварей из тумана, в течение года так затерроризировал графский род, что сам Степан Разин лично пришел к нему просить прощения. Оставил место в Старостате и мирно ушёл в закат.

Но, как говорится, человек на пути к искушению отвергает всё, что может ему препятствовать. Даже после возвращения в Старостат Герасимов там долго не продержался. Романовы его вышвырнули спустя год за провоз контрабанды. На его место, в знак извинения, пригласили Маргариту Разину, дочь униженного Степана и мать Агаты — старухи, которая сидит передо мной.

Но спустя какое-то время стало ясно, что политика Герасимова никуда не делась. Твари были физически сильнее людей, а манипуляция таковыми могла сделать обычный бедный род таким, что по силе он бы не уступал графскому. Поначалу было еще неизвестно, что разжалованный Староста лично проведёт через границу первую контрабанду, но когда это всплыло… было поздно.

Вольные, как их сейчас принято называть, расплодились на поколения вперёд. Пусть даже лично Герасимов много лет как погиб, но его наследие всё ещё считается истинной катастрофой для Империи и Дозора в частности.

А что сделал Герасимов, чтобы напугать всю Империю? В своё время он провёл потрясающую по своей сложности операцию. Вроде, что такого? Ну вывел он тварей, припугнул, кого надо, вернул обратно. Но всё делалось постоянно — до тех пор, пока люди не начали делиться с ним деньгами и властью. Вывести тварей, продемонстрировать их всем неугодным, разделить, спрятать малую их часть прямо под носом оппонента, в артефакте, а большую отвести ровно настолько, чтобы уже они рискнули напасть, но при этом иметь возможность вернуться вовремя.

По частям ликвидировать, либо подчинить сильнейшие роды. Не сразу всех, что могло вызвать подозрение, а ровно так, чтобы выглядело естественно. А потом еще и успешно защититься от первого удара Императора. Уничтожить разведку и разрастись до серьёзных масштабов. Тактика, стратегия, взаимодействие… профессионализм. Герасимов уделал их во всём. И по сей день его посредники придерживаются данной идеологии.

С одной стороны, плевать на слова стариков, пусть считают меня «Вторым Герасимовым», ибо для них он — непосильная задача и напоминание о попытках их предков силой заполучить место в Старостате. Я пришёл в этот мир не по течению плыть, а менять его. Избавить от рисков полного уничтожения. И для меня опыт Герасимова — отличный пример того, как можно за одну жизнь изменить судьбу людей на сотни лет вперёд.

Но с другой стороны, я не позволю им оскорблять меня. Я князь, притом законный. А они здесь только потому, что их предки были алчными ублюдками. Не все, но большинство так точно.

— Не могу себе позволить советоваться с каждым из вас, это тормозит процессы и лишает меня всякой гибкости действий, — заключил я спустя минуту размышлений. — И да, я считаю непозволительным с вашей стороны, госпожа Разина, вешать на меня ярлыки. Я знаю, кто такой Герасимов. И если бы вы наблюдали за мной не только в рамках Дозора, то были бы уверены в том, что я для его сторонников являюсь большой проблемой.

Вставные челюсти некоторых Старост чуть-было не вывалились наружу. Мои слова, кажется, прозвучали грубовато.

— Знаете, — пожевала губами старуха. — Мало того, что вы хам, грубиян и невоспитанный молодой человек. Вы ещё и самонадеянны. Думаете, сторонники Герасимова видят в вас проблему? Глупец. Такие либо пропадают без вести, либо становятся частью Вольных!

— И вы, похоже, уже под их влиянием, — добавил Хмельницкий, буравя меня изучающим взглядом. — Ибо даже Его Величество Романов не может себе позволить подобные высказывания.

Настроены враждебно. Что ж мне на Старост не везёт в этом мире? Я протяжно вздохнул.

— Тебе придётся советоваться с нами, — решительно заявил Соболев. — Иначе место твоё быстро будет освобождено.

— Надавите на меня силой своих родов? — улыбнулся я.

— А я говорила, — проворчала Агата Разина. — Харитонов был прав, когда говорил, что этот человек оставит после себя руины.

Хитрая старуха. Даже с учетом того, что я прекрасно понимал, чего она добивалась своими словами, я осознавал, что она вполне может добиться своего — закрепить за мной ярлык. Будет сложно отмахнуться от нее на этот раз, ибо всё, что она говорит сейчас, будет иметь огромный вес, когда я начну гнуть свою линию.