Последний натиск на восток. Ч. 2

Тяжелое время было сейчас у Псов государевых. Темницы полны, а людей допрашивали день и ночь, отсеивая в сторону невиновных, случайно попавших под руку или попросту бесполезных. Тех, кто уже все рассказал, и ничего нового рассказать больше не мог, вели в суд, состоявший из трех человек. Был тот суд быстрым и суровым. Особенно, когда жребий судить падал на кого-нибудь из сыновей боярина Горана — Волка, Ворона или Тура. Парни, рожденные в крошечной веси на берегу Дуная, получили имена в честь диких зверей, как тогда частенько случалось у словен. Они и сами были, словно звери. Сильные, свирепые и прямые, похожие в этом на отца. Братья превыше всего ставили честь семьи и верность князю, которого почитали вторым после самой богини.

Просторный терем был трибуналом, так называли здешний суд. За столом, застеленным зеленым сукном сидел мужчина лет тридцати с окладистой бородой и пудовыми кулаками. Слева и справа от него расположились заседатели и писарь, который вел протокол.

— Имя? — судья Ворон сурово смотрел на крепкого воина, взятого в плен у княжеской усадьбы. — Из каких будешь?

— Варта кличут, — хмуро ответил тот. — Из глинян я.

— Ты с разбойным умыслом в Словению пришел, — сказал судья. — Тебя за деньги наняли, чтобы бунт учинить. Подтверждаешь?

— Я уже палачу все сказал, — с каменным лицом ответил воин. Только голос его слегка дрогнул. Слегка, самую малость. Можно и не заметить, если невнимательно слушать.

— Есть еще что добавить? — внимательно посмотрел на него Ворон. — Если что важное скажешь, останешься жив. Пойдешь на каторгу, до конца жизни.

— Пошел ты! — сплюнул воин. — Лучше сдохнуть.

— Ты услышан! — кивнул судья. — Вина доказана. Приговор смерть. — Он повернулся к заседателям. — У вас почтенные, есть возражения?

— Смерть ему!

— Виновен, смерть!

— У тебя есть право на последнее желание, — обратился Ворон к подсудимому. — Вода, веревка или железо?

— Железо, — твердо ответил тот.

— Вывести и зарубить, — бросил Ворон, и подсудимого рывком подняли на ноги и потащили на берег Дуная, к большой проруби.

— Быстро тут у вас дела делаются! — удивился князь, который стоял у двери и прослушал все судебное заседание от начала до конца.

— Княже! — судьи встали, склонили головы и ударили кулаком в грудь.

— А чего тянуть-то? — ответил за всех Ворон. — Два десятка бодричей. Просто наемники, ничего важного не знают. Мы тебя и не беспокоили из-за них. Мелкая рыбешка, не чета нашим боярам, или тому ведуну.

— Давайте-ка сюда Моимира, — сказал князь, усаживаясь на простую деревянную скамью. Вся обстановка была аскетична до предела, отражая вкусы Горана, который не терпел излишеств, считая их привилегией баб.

Бывшего жупана привели минут через десять. От былого здоровяка, пышущего здоровьем, мало, что осталось. Псы государевы жалости не знали, и чистосердечное признание при расследовании государственной измены вовсе не означало, что подозреваемый избежит пытки. Оно лишь слегка облегчало его участь. Ведь если испытуемый не переходил последнюю грань боли, то он мог чего-нибудь случайно позабыть, или и того хуже, утаить от следствия. А этого местные мастера допросных дел допустить не могли никак. Это был бы немыслимый урон их профессиональной чести.

— Пощади, княже, — с тоской в голосе сказал Моимир, стоявший на коленях перед столом. — Что тебе в моей смерти? Пошли меня камень рубить! Молю!

— Для начала расскажи, как все было, — с непроницаемым лицом ответил Самослав. — Я протоколы допроса читал. Но хочу и своими ушами послушать. Начинай! С самого начала, и со всеми подробностями.

За девять месяцев до этих событий. Жупанство Моимира. Бывшие земли дулебов

— Хозяин! Хозяин! — раскрасневшаяся дворовая девчонка в драных поршнях на ногах и накидке из протертой шкуры забежала к нему в терем. На улице было холодно, и она прислонила замерзшие ладони к печке.

— Чего тебе? — недовольно спросил Моимир, глядя, как на полу жарко натопленной избы растекается лужа. Девчонка нанесла в дом снега.

— Там купцы! Франки! — округлив глаза, выпалила девчушка. — Из самого Кельна!

— Франки? Купцы? — неимоверно удивился жупан. Что делать торговцам из Австразии в глухой дулебской дыре, да еще и за полгода до торга? И как в снегах не застряли? Удивительно даже. Он кивнул девчонке. — Зови!

Это и впрямь оказался обоз из Кельна, который сбился с пути и вместо того, чтобы спуститься по льду Рейна до Штрасбурга, повернул налево, по руслу Майна и пошел через земли тюрингов и сербов. Не гнать же этих чудаков! Гость был священен в словенских землях, и на то была сугубо практическая причина. Сегодня ты заплутавшего путника приютил, а завтра тебя самого спасли от мороза, волков и голодной смерти.