Последний оплот

–Начальником экспедиции на Кубань останется генерал Улагай. От этого мы не отступим! Десант должен быть в надежных руках. Но кого желает видеть среди командиров атаман Иванис?

–Генерала Шиффнер-Маркевича.

–Его можно назначит командиром одной из дивизий.

–Но остается вопрос об организации гражданской власти на Кубани, после её освобождения от большевиков, ваше превосходительство.

–Этим займется генерал Филимонов. Это уже решено.

–Но Иванис против кандидатуры Филимонова. Иванис считает, что его нельзя допускать на Кубань.

–Почему?

–Вам лучше говорить с Иванисом лично, ваше превосходительство.

–Хорошо. Назначьте время Иванису для аудиенции…

***

Атаман Василий Николаевич Иванис был недоволен предложением Врангеля. Фактическая власть будет принадлежать Улагаю. Но Врангель категорически отказался обсуждать иную кандидатуру.

Атаману пришлось согласиться, что командовать десантом станет генерал-лейтенант Сергей Георгиевич Улагай. Но его первым заместителем назначался генерал-майор Владимир Павлович Драценко. Иванис знал, что Драценко и Улагай друг друга терпеть не могли и рассчитывал сыграть на этом. Генерал Шниффнер-Маркевич, ставленник Иваниса, возглавлял вторую дивизию.

Соглашение было достигнуто. Но начальник штаба Русской армии генерал Шатилов не зря занимал свой пост. Чтобы исключить возможность зарождения оппозиции на Кубани, от участия в десанте устранялся мало надежный аппарат кубанской военной администрации. Руководителями стали назначать новых атаманов, не считаясь с тем, что в Крыму находились все прежние атаманы вместе со своими управлениями. Таким образом, к моменту отхода десанта существовали два параллельных аппарата гражданской власти. Один подчинялся войсковому атаману Иванису, второй генералу Филимонову, ставленнику барона Врангеля…

Глава 12 Зеленое сукно

На зелёном сукне казино

Что Российской империей называлось ещё вчера

Проливается кровь как когда-то вино

И не свечи горят ещё, полыхают пожарища

Господа, ставки сделаны, господа, ставки сделаны

Господа, ставки поздно менять

Что нам жизнь – деньги медные

Мы поставим на белое

Жребий скажет кому умирать…

В поезде.

Июль, 1920 год.

Штабс-капитан Деев ехал в Феодосию военным эшелоном. Полковник Винников пристроил его к интендантству кубанского правительства и выправил новые документы.

–Вам опасно ехать в Феодосию под вашим именем, штабс-капитан. Для всех вы остались в Севастополе. А в Феодосию едет господин Терентьев Павел Петрович. Вот вам паспорт на это имя и предписание от интендантского ведомства кубанского войскового атамана.

–Это не отразится на вас, полковник?

–Кто знает, что будет, и что приведет нас или к успеху или к беде? Я сильно рискую, штабс-капитан, провозя вас в этом поезде.

–Я это знаю, полковник. Но это в интересах нашего общего дела.

–Общего? – задумчиво произнес Винников. – Где пересекутся ныне наши интересы?

–Вы о чем?

–Это так, мысли вслух, штабс-капитан. А вы бывали в Феодосии раньше?

–Нет. Никогда. До войны мне не доводилось посещать Крым.

–Это красивый и древний город. У меня связаны с ним многие вспоминания. Эх, юность. Тогда казалось, что она не кончится никогда. Все в империи стоит на крепких столбах-устоях, и разрушить их не так просто. Но! Вот и нет империи, и рухнула она слишком быстро. Гораздо быстрее, чем нам хотелось.

–Мне жаль не империю, а Россию.

Винников словно не слышал Деева и продолжил:

–Так вот, молодой человек, Феодосия это бывший татарский город Кафе. Там располагался крупнейший рынок рабов.

–Но, насколько я знаю, и до Кафе, этот город носил название Феодосия.

–Вы правы. Греческая Феодосия, что в переводе означает «Данная богом». Затем её захватили генуэзцы и назвали Кафа, затем татары и она стала Кафе. И снова Феодосия, после того как русские цари забрали город себе. А вот при большевиках…

Винников замолчал, и пауза повисла на минуту. Затем продолжил:

–При большевиках в «Данной богом» дела начались совсем не божеские. В 1918-ом начались расстрелы. Такого не было во времена империи. Мы все ненавидели жандармов, но большевики – это в тысячу раз хуже.

–Вы так ненавидите большевиков? – спросил Деев.

–Я стою за улучшение, а не за полный развал, штабс-капитан. Многое в империи мне не нравилось. Но большевики сделали все многократно хуже. Они довели Крым за время своего короткого правления до полного коллапса. Безработица, инфляция, дороговизна и голод. Это цели революции? А затем стали отбирать чужое, дабы поправить положение. И стали стрелять людей без всякого суда.

–В белой армии стреляли не меньше, полковник. А по роду моей новой службы в контрразведке я вам скажу, что и ныне стреляют. Многих недовольных в Симферополе высылают в Советскую Россию. Знаете что такое «высылка в Советскую Россию», полковник?

–Это высылка из Крыма?

–Нет.

–А что?

–Высылка на тот свет.

–Как?

–Это расстрел, полковник. Так что белые стоят большевиков.

–И вы офицер белой армии?

–Так получилось. И если честно, то я не вижу выхода.

–Вы, штабс-капитан, слишком много думаете, А это вредно. Ныне нужно только верить в идею. А иначе будут трудно.