Последний оплот

– Ты не завидуй Лабунскому, поручик. Его судьба тоже тяжела. Я и сам служил в Воронеже. Напросился сюда. Обратно в свой батальон.

– Господин капитан, – Слуцкий отвлек Штерна от неприятного ему разговора. – Я ведь не просто так сюда зашел. Солдаты моего взвода, видели в соседней деревне красных.

– В Сосновке?– спросил Рончевский.

– Да.

– И что там делают красные? Это ведь совсем рядом с нами.

– Да, господин капитан. Это рядом. Они приезжают на тачанках за самогоном.

– На тачанках?

– Наши подметили, что там можно засаду устроить и те самые тачанки захватить. Не посмел я без вашего приказа.

– Что думаете, поручик? – Штерн посмотрел на Рончевского.

– У них на тачанках пулеметы. Это нам совсем не помешает. Нужно все обдумать.

– А чего думать? – спросил Штерн. – Прапорщик, у вас есть двадцать надежных парней?

– Наши юнкера, господин капитан. Ныне пулеметная команда.

– Пусть снимут знаки различия. Я сам возглавлю их. И мы всё сделаем быстро и тихо…

***

Червонные казаки из бригады Хотиненко на пяти тачанках и в сопровождении трех десятков конных вошли в деревню Сосновка. Командовал ими Назарук, который некогда был в отряде «царя Глинского и всея Ворсклы». Замашки повстанца он так и не бросил. Любил погулять.

В деревне его хорошо знали и встретили достойно. Были накрыты столы. Назарук говорил крестьянам, после доброй чарки водки:

– Ранее был я среди казаков атамана Гордиенко. Того самого, кто именовал себя царем Глинским. Эх, и жизнь была у батьки! Совсем не то, что у комиссаров! А все почему? Знал батька Гордиенко нужды крестьянские!

Крестьяне зашумели.

– Кто ныне думает про нуждишки наши? Ни красным, ни белым дела до нас нет!

– Верно говорит!

– И те и те грабят! Хлеба им дай! Сала дай!

– А наши детишки пусть с голодухи пухнут!

Назарук стукнул по столу, требуя тишины.

– Думаете, что я сам захотел от батьки сбежать к большевикам? Батька тот мог и белякам отпор дать! И красные были у него вот где! Но ведь убили батьку! А после батькиной смерти повел нас другой наш атаман Иван Хотиненко к красным.

– А чего к красным то? – спросил кто-то.

– Дак они землицу-то мужику дали! Как ни посмотри, а все нам на пользу.

Штерн приказал тихо убрать часовых. Юнкерам делать это не понадобилось. Красные казаки набрались водки и караульной службы не несли.

Назарук еще долго рассуждал бы о бедах и горестях жизни крестьянина, но его прервали…

***

Штерн сказал Слуцкому.

– Все вышло даже лучше чем мы предполагали. Но дело еще не завершено, прапорщик.

– Что вы хотите сказать, господин капитан?

– Большевики валяются пьяные в сарае. Но утром они проспятся. И у нас возникнет проблема – что с ними делать?

– Мы забрали у них тачанки и пулеметы, личное оружие. Пусть убираются.

– Вы предлагаете их отпустить, прапорщик?

– А вы, господин капитан?

– Я ваш командир, прапорщик, но в этой ситуации приказывать не могу. Да и не хочу, если честно. Но я бы оставил всех красных в ближайшем овраге.

– Расстрелять? Но что скажут крестьяне о нас, господин капитан?

– Мы без знаков различия. Местные даже не поняли кто мы. Мало ли вольных отрядов рыскает по тылам красных и белых?

– Крестьяне хорошо поняли кто мы такие. Вы посмотрите на юнкеров, господин капитан.

– В этом вы правы, прапорщик. Но я все равно поставил бы этих «казаков» лицом к оврагу. Пора перестать думать о том, что скажут про нас, прапорщик. Если мы победим в этой войне, то мы будем писать то, что станут говорить потомки. А если победят они, то все равно нас «обольют чёрной краской». И большевики не станут её жалеть. Можете мне поверить, прапорщик.

– Значит…

– Вам решать, прапорщик. А еще лучше спросите юнкеров.

– Хорошо, господин капитан. А что делать с лошадьми?

– С какими лошадьми? – не понял Штерн.

– Упряжки тачанок мы забираем, но есть еще лошади их конных в количестве 30-ти голов.

– Ах, вот вы о чем! Отдайте их крестьянам.

– Крестьянам? Кавалерийских лошадей?

– Нужно же нам хоть что-то им отдать. Тем более что для нас это ничего не стоит. Трофеи. Будь здесь мой друг поручик Лабунский, он бы порадовался такому решению…

***

Утром тачанки с юнкерами умчались в расположение Самурского пехотного полка. Крестьяне Сосновки, получившие такой подарок от белых как тридцать лошадей, собрались на сходку. В сарае все еще находились связанные казаки Назарука. Вопрос был один – что с ним делать?

– Коли отпустить, то они и коней заберут, – сказал один.

– Непременно заберут. Нам что ли оставят? И чего беляки их сами не постреляли?

– Придется нам самим их упокоить, мужики. Коней-то мы уже поделили.

– А как это сделать?

– Чего проще? Они связанные в сарае. Переколем вилами по-тихому и всего делов.

– А трупы?

– В рощу сволокём и прикопаем. А в случае чего все на беляков свернем.

Крестьяне это не юнкера Слуцкого. Они не колебались ни секунды, когда вопрос стоял о тридцати хороших лошадях…

***

В пятницу утром Штерна разбудил курьер из Дмитрова от полковника Туркула, который был командиром 1-го пехотного полка Дроздовской дивизии. Ранее это был 2-й офицерский полк, но с сентября 1919 года он был переименован в 1-й генерала Дроздовского полк.