Последний падишах

Звук размеренного, по-военному ритмичного дыхания Его Величества, вошедшего в спальню, напрочь прогнал твой сон. Очень мягким движением ты поворачиваешься к мужу спиной и вскоре приходишь к мрачному заключению: шахская семья вообще не способна на интеллигентность; нелепо ждать от них, что они изменятся. Основа, корень этой семьи — не человеческий, он как бы растительный: они ведут свое происхождение не от мудрого предка, но от толстого ствола черной шелковицы. От того дерева, которое росло во дворе дома девушки Тадж ол-Молук и на которое однажды влез высокий казак, подчиненный ее отца, чтобы натрясти спелых, сладких ягод, — но тут он увидел девушку и влюбился в нее… Кстати, если бы этой черной шелковицы у них во дворе не было, что тогда? Разве не изменилась бы история страны и народа?

Может, если бы не росло то дерево в том дворе, супруг твой Сейчас не лежал бы на холодной железной кровати в каирской больнице «Возвращение». Может, он был бы юристом в Швейцарии и гулял бы с внуком по берегу Лозаннского озера, а может, стал бы крупным землевладельцем где-нибудь в Центральной Америке и обозревал бы сейчас пшеничные поля, освещенные заходящим солнцем…

Глава шестая

…Какой страшный жар! Словно внутри тебя пылают тысячи костров — тех, что в канун Ноуруза разжигают в иранских деревнях, а после прыгают через них и загадывают желания. Слабость ужасная, но принимать пищу ты не можешь. Волна бреда, мути поднимается от живота, и в мозгу твоем — лишь страдание. Дыхание перехватило, все тело исходит потом. А что за вонь стоит! Запах гнили и тухлых яиц, из подмышек и из промежности.

Нечистая жидкость собралась у тебя в животе, поднимается к горлу, но ее не выблевать, да и путем мочеиспускания, испражнения она не выходит наружу. Тебя пичкают сильнейшими антибиотиками — всё без толку. Ты щупаешь живот: как больно, и как он распух! Ясно, что там что-то загноилось. Тебе кажется, будто какие-то мелкие твари пережевывают твои внутренности, кишки.

«Эти идиоты сознательно убивают меня! Нет такой пакости, которую они бы ни сотворили!»

Недавно тебя снова перевели в больницу. Не пришлось тебе пожить во дворце и спокойно допить остатки своей жизни. А ведь самое большое желание твое: мирно умереть во дворце в обычной постели, а не на койке в больнице… Больнице… Бал в Ницце?.. Нил-река… Цапли окунают голову в воду и делятся секретами срывами — бедные рыбы…

И вот опять этот голубь сел снаружи на окно и воркует, словно хочет тебе что-то сказать. Снова ты здесь. Снова с тобой три сиделки — смуглая, еще одна, с силками кудрей, и третья — старая дева. Снова налетают разрозненные воспоминания. Голова без короны, корона без головы… Украшенная алмазами, она досталась тебе в наследство от отца. Вес — два килограмма восемьсот граммов! Украшают ее три тысячи триста восемьдесят брильянтов, пять изумрудов, два синих яхонта и триста восемьдесят круглых жемчужин…