Последний Персидский поход

- С возвращением, Коля. К вам борта до завтра не будет.

- Позвонить в батальон дашь?

Дежурный молча щелкнул тумблером и протянул ему тяжелую трубку телефона закрытой связи.

В рубке раздалось:

- Капитан Чхеидзе слушает.

- Привет, генацвале, это я - Кирпич. Прибыл из Союза. Но вертушек на сегодня нет.

- С приездом, Коля, щас погоди секунду… Завтра от нас пойдут два борта на Шихванд и обратно. Слышишь?

Слышимость, как всегда, была отвратительной.

- Слышу, спасибо, дорогой. Тогда - до завтра.

Николай уже хотел положить тяжелую трубку телефона ЗАС, когда из неё раздался крик Чхеидзе, распространившийся на всю диспетчерскую:

- Подожди, дарагой! Не бросай трубку! Сейчас с тобой говорить будут!

Николай опять поднес трубку к уху. В ней раздался голос Петровича:

- Кирпичников? - бас комбата пророкотал словно с другой планеты, но все равно был узнаваемый, несмотря на все квакающие искажения звука, - Завтра чтобы как штык был здесь! Ты срочно нужен!

- Случилось что товарищ майор?

- Приедешь – узнаешь, - в трубке раздался сигнал отбоя.

Кирпичников тяжело вздохнул.

- Вот я уже не счастливый молодожен, а несчастный командир, у которого в роте опять что-то случилось.

…………………………………..

Выйдя из диспетчерской, он столкнулся лицом к лицу с незнакомым майором, который пристально смотрел на него.

Майор был невысок, но коренаст. Возраст – лет 35-36, взгляд с характерным, запоминающимся прищуром и выгоревшими усами – где-то Кирпич его видел, но точно не в Афгане. Сбивало с панталыку то, что незнакомец был одет в спецназовскую «песочку» и тельник, а на поясе у него красовался здоровенный «Стечкин» в деревянной кобуре-прикладе. Может, из другого батальона? Но Кирпичников, в основном, знал в лицо всех офицеров бригады, их было не так уж и много. Новенький? Непохоже. Но где, черт побери, он видел раньше этот прищур?

- Не ломай голову, - усмехнулся незнакомый офицер, словно прочитав его мысли, – Ты кадрился с Аленой Зуевой, моей соседкой по подъезду. Москва. Октябрьское поле, припоминаешь?Евгений, - представился коренастый, протягивая руку.

- Николай, - отрекомендовался Кирпичников, пожимая протянутую ладонь.

- Ясно. Закуривай, - Евгений достал пачку длинных «Мальборо».

- Спасибо, у меня свои, - Кирпич вынул из кармана пачку «Явы»

- Гляди-ко, патриот, - не то одобрительно, не то иронически хмыкнул Евгений.

Закурили, каждый свое. Некоторое время дымили молча.

- Где служим? – затаптывая окурок, спросил, наконец, новый знакомый, – Спецназёр?

- Как догадался?

- Да у тебя это на лбу написано, дружище! – усмехнулся Евгений.

- А ты тоже из наших? – поинтересовался Кирпич.

- Вроде того. Этажом выше. Слушай: мне сейчас некогда. Ты вот что… В госпитале, в дальнем конце, есть калитка, за ней мое хозяйство. Будет время – заходи, часиков к трем, поговорим. Там заперто, постучишь, скажешь, что к майору Боеву - это я, тебя пустят, понял? Давай, пока! – и он, чуть прихрамывая, заспешил по дорожке, вскоре скрывшись за углом модуля диспетчерской.

***

Титры: Урочище Кале-Зард. Провинция Фарах. Афганистан.

4 июня 1988 года

Рассвело. Саперы начать работать щупами - тыкать ими в дно мандеха, ища мины.

Радист разворачивал и настраивал Р-394КМ.

Саперы, поползав по проходу, нашарили еще пару наших, родных, противопехоток. Зная, что у нас принято ставить их на «неизвлекуху», уничтожали методом подрыва. Над прогремело еще два взрыва – сущие хлопушки по сравнению с тем, что раздался здесь несколькими часами ранее.