Последний пир

— Милорд… — Негритянка присела в реверансе, демонстрируя глубокое декольте, и посмотрела на меня из-под длинных ресниц. Веки ее нервно трепетали: ее явно испугало присутствие Тигрис. Бен Франклин что-то прошептал ей на ухо, и она ответила неуверенным кивком.

— Давайте прогуляемся по саду, — предложил я.

— Позже, — произнес голос у меня за спиной. Манон ласково улыбнулась, чтобы как-то смягчить резкость своего возражения. — Гостям с дороги хочется умыться, отдохнуть. Ты еще успеешь показать им Тигрис во всей красе. — Она повернулась к негритянке. — Как только тигрица поймет, что вы подружились с моим мужем, она подружится с вами. Она слепа, но обоняние у нее превосходное, и каким-то чудом она всегда понимает, что происходит. Животных у нас много: на озере живут фламинго и гиппопотам, в дальнем загоне — жираф. Его можно найти по объеденным деревьям. Есть и газель, правда, уже очень старая, и через заборы она не прыгает. На большинстве деревьев сидят попугаи. Если вам не повезет, на ужин получите рагу из мяса попугая.

— Прекрасно! — ответила Селеста.

Манон хотела что-то сказать, но передумала.

— Тогда вы поладите. Пройдемте в замок, я попрошу слуг подобрать вам комнату.

Селеста вопросительно посмотрела на мистера Франклина, тот кивнул, и она ушла за Манон, скрываясь в прохладной темноте коридора. Я остался наедине с гостем.

— Ваша любовница?

— Не моя, — ответил он. Во взгляде его я заметил какую-то недосказанность — и странный блеск, дающий понять, что мы поговорим об этом позже. За этим блеском словно крылся некий расчет, равно как и в его изменившемся за последние годы наряде. Если б я не видел его в парижской гостиной Шарлота, одетого в бледно-голубой фрак, улыбчивого и обходительного, умело забирающегося под юбки баронессе, которая славилась своим целомудрием, я бы иначе воспринял это простое платье, меховую шапку и крепкие башмаки. Я бы решил, что он приехал сюда прямиком с американского фронтира, чтобы просить Францию о помощи в борьбе с английскими колонизаторами. Мистер Франклин спросил, о чем я думаю, и я ответил.

Он указал рукой в печеночных пятнах на мой выцветший фрак и старомодный парик.

— Мы носим то, к чему обязывают нас выбранные роли. Такой человек, как вы, должен это понимать.

Я был польщен его словами и вновь спросил о Селесте: они с Манон как раз стояли у окна и смотрели на сады. Чернокожая девушка скользнула по нам взглядом и остановилась на Тигрис. Она что-то сказала Манон, и та засмеялась.

— Ваша жена — не дворянка, — заметил мистер Франклин.

— О, так вы слышали? — ответил я вопросом на вопрос.

— Да. Сколько уже времени прошло?

— С тех пор, как мы поженились? Тринадцать лет. За это время мы успели понять, что не ошиблись с выбором.

Он обдумывал мои слова, почесывая Тигрис за ухом, и из ее глотки вскоре донеслось довольное мурлыканье. От этого звука его лицо озарилось неподдельной радостью. Я понимал, что Франклин мне все-таки нравится, хоть я ему не доверял и к тому же не мог догадаться, чего ради он приехал сюда спустя столько лет. Я прославился — если так вообще можно сказать — своими рецептами, странными методами ведения хозяйства и страстью к необычной еде. Политики и придворные давно потеряли ко мне всякий интерес. Я оставил интриги Шарлоту и Жерому. Убеждения Эмиля давно мне прискучили. Его друзья стремились не выпустить животных на волю, но лишь сменить хозяина зоопарка.

— Вы никогда друг другу не изменяли?

— По одному разу, и оба потом пожалели.

— Выходит, это возможно, — произнес Франклин. Я некоторое время раздумывал, что он имел в виду и как мне лучше ответить.

— Мужчина вполне может обойтись одной женщиной, если это — правильная женщина.

— И если он — правильный мужчина.

Мне оставалось только гадать, в каком смысле правильный — подходящий для этой женщины или просто добродетельный, способный довольствоваться одной женой. Франклин сообщил, что иногда переписывается с Паскалем Паоли. Тот рассказал ему, что в последние дни существования Корсиканской республики жизнь мне спасла молодая женщина, которую я однажды уберег от верной смерти.

Едва скрыв потрясение, я признался, что спас Элоизу в худшем случае от перелома ноги. Он кивнул, словно мои слова подтвердили какую-то его догадку.

— Зовите меня Бен, — добавил он, прежде чем отправиться со мной смотреть газель. Та выглядела изможденно и едва была в состоянии держать голову, украшенную массивными рогами.

— Скоро она умрет.

— И тогда?..

— Я ее съем. Наверное, буду долго жарить на слабом огне — мясо-то старое. Или даже сначала отварю, если во время разделки туши увижу, что оно совсем жесткое.

— Вам стоит поговорить с Селестой. Она ела змею, аллигатора, пуму, опоссума и даже будто бы знает рецепты, в которых используется змеиное и куриное мясо.

— Я смешивал змею с кошатиной. Это древний китайский рецепт, — добавил я, заметив его удивление.