Последний писк модницы

Фима напустила на себя весьма многозначительный вид, чтобы Арсению не вздумалось вообразить себе, будто бы вода для кофе – это так, ерунда и пустячок. Достигнув нужной степени озабоченности на лице, Фима поставила перед собой пузатую турку. Критически ее оглядела, а затем принялась цедить в нее по ложке воду из кувшина, из графина, из пузатой стеклянной бутыли, стоящей на окне с неизвестной целью вот уже не один месяц.

Арсений наблюдал за ней, приоткрыв рот. И даже сказал, что никогда не видел, чтобы к процедуре приготовления кофе готовились бы столь тщательно.

Видя, что Арсений убедился, что не прогадает, если сейчас поделится частичкой своих новостей, Фима милостиво кивнула ему:

– Можешь рассказывать! Я тебя слушаю!

– Новости у меня не самые лучшие.

– Я так и знала! С Аней что-то случилось!

– Пока нет, но боюсь, что может случиться.

– Что именно?

И так как Арсений молчал, Фима ему напомнила:

– Аня – моя подруга! Я имею право знать, что ей грозит!

Арсений помялся, ему явно не нравилась эта тема, но деваться было некуда, и он начал рассказывать. И сразу же оказалось, что участковый заговорил про следы у Ани в квартире отнюдь не случайно.

– Точно такие же следы находились в местах, где исчезали другие девушки.

– Другие? – ахнула Фима. – И… что с ними случилось? Их нашли?

– Увы, да.

– Значит, они погибли?

– К сожалению, всех пропавших девушек находили потом уже убитыми. Задушенными. Но не это самое худшее.

– А что же может быть хуже?

– А то, что их тела были одеты в нарядные платья, относящиеся к самым разным эпохам, от древних времен и до наших дней. Но все эти платья были пошиты одной рукой. Ты же понимаешь, что это значит? У нас появился серийный убийца!

– Маньяк! – прошептала Фима. – Это дело рук маньячилы!

– Мы тоже так думаем. И только поэтому я рассказал тебе эту информацию. Надеюсь, что ты разумно распорядишься ею. И не станешь заводить новые знакомства, по крайней мере до тех пор, пока мы не изловим злодея. Я очень за тебя боюсь.

– Боишься? Но почему?

– Твою подругу похитил маньяк! А вдруг он и на тебя покусится?

– Снаряд два раза в одну воронку не падает! В этом подъезде маньяк уже наследил, больше он сюда не рискнет соваться.

– Только не в случае с этим типом. Подонок настолько обнаглел, что трижды наследил в одном и том же поселке, доведя его жителей практически до состояния панического ужаса. И лишь после того как родные совершенно перестали выпускать своих молодых девушек и женщин на улицу одних, он оставил их в покое и перекочевал в другое место.

– То есть он может повторить маневр в нашем доме?

– И даже в вашем же подъезде.

Вот теперь Фиме стало не по себе. Но каково же сейчас приходилось Ане!

– Или Аня уже мертва?

У Фимы навернулись слезы, и Арсений поспешил ее утешить:

– Нет, думаю, что нет. Обычно со времени похищения и до момента смерти жертвы проходило от нескольких дней до месяца.

– И отчего это зависит? Почему так разнятся сроки?

– Думаю, что, как только маньяку надоедает играть со своей жертвой, он от нее избавляется. И отправляется за следующей. Но, возможно, дело не только в этом.

– А в чем еще?

– Платья.

– Что?

– Всякий раз на убитой девушке находили самые разные наряды. От греческой туники, которую сшить – раз плюнуть, слишком много времени на такой наряд тратить не нужно, до платьев времен Реставрации во Франции. Последние, как мне говорили, напротив, очень трудны в исполнении.

– То есть ты хочешь сказать, что сложность пошива некоторых из этих туалетов и давала похищенным бедняжкам несколько лишних дней жизни?

– Именно так. Чем дольше шилось платье для жертвы, тем длинней была ее жизнь.

Вот только радоваться такой жизни несчастные жертвы вряд ли могли. Сидя в темнице, куда их упек злодей, они уже догадывались о том конце, который он для них приготовил. И это становилось для них сущим кошмаром. И сейчас в этом аду находится ее подруга. Но усилием воли Фима заставила взять себя в руки. Не будет она сейчас плакать и страдать. Это все она будет делать потом, когда они отыщут и спасут Аню. Почему-то Фима была совершенно уверена, что сумеет спасти подругу.

– А кто мог сшить такие платья? – спросила она у Арсения.

– Мы спросили мнения специалистов, все они в один голос утверждают, что работал настоящий профессионал. Не какой-нибудь там кустарь или доморощенная швея, а настоящая мастерица, каких еще поискать.

– А ткани? Вам удалось установить, что за ткани он использовал и где их приобретал?

– Тупик. Все ткани уже не новые. Нет, они сохранились в безупречном виде, находились где-то на складе или на полке в шкафу, но вот только их уже давно перестали производить.

– Как давно?

– Где-то в восьмидесятых годах прошлого века. Ткани производились в странах социалистического лагеря, а если точнее, то в Восточной Германии.

– О-о-о… Значит, маньяк – это человек в возрасте?

– Необязательно.

– Но если в восьмидесятых он имел возможность приобретать эти ткани, значит, он уже тогда был как минимум совершеннолетним.