Последний писк модницы

– Конечно, мамочка! Поздравляю тебя, папочка! Хороших вам выходных. Вы так редко проводите время вместе. Вам обязательно надо поехать.

Счастливые родители тут же упорхнули к себе собираться, а Фима вновь сосредоточилась на своих мыслях.

Да, вроде бы на первый взгляд все указывало на виновность Григория. Но что, если это не так? Вдруг сосед сказал Фиме правду и ночью по их подъезду шатался кто-то еще? И этот кто-то был высоким мужчиной, худым и бледным.

– А кто у нас высокий и бледный? Филипп Петрович, вот кто!

И хотя сам Филипп Петрович не признался в том, что ночью наведывался к ним в квартиру или вообще в дом, но если преступник – это он, то глупо ждать откровенности от самого Стилиста. Если у него ноги без ран и собачьих укусов – то это еще ничего не значит. Может, Пятница ему в руку умудрился вцепиться.

– Значит, надо хорошенько разузнать всю подноготную про этого сердечного друга нашей тетушки, – сказала Фима, обращаясь к Пятнице.

Тот в ответ тихонько гавкнул.

– Решено! Утром иду к тетушке, чтобы она мне все в подробностях рассказала о своем старом друге.

Но то ли что-то пошло не так, то ли Фима слишком переволновалась, но утром она не услышала звонок будильника и проснулась, когда солнце уже стояло высоко. Еще хорошо, что на учебу сегодня было не надо. Преподаватель заболел и пообещал, что проведет оба занятия онлайн.

Раздался стук в дверь.

– Да, – произнесла Фима, все еще не до конца проснувшись. – Заходите!

И лишь после того как в двери показалась тетушка Римма, девушка спохватилась. В последний момент она накинула на спящего Пятницу угол одеяла, укрыв песика целиком с головой.

– Душно у тебя, – заметила тетушка. – И пахнет чем-то… Не пойму, что за запах? Какой-то знакомый больно.

– Не знаю.

– А что это у тебя тут на кресле? Уж не собачья ли шерсть?

– Что ты! Откуда?

– Да и впрямь, – засмеялась тетушка, – окажись тут собака, я бы уже все стены обчихала.

Фима с тревогой увидела, что одеяло в том месте, где оно прикрывало Пятницу, опасно шевелится. Похоже, песика разбудили голоса, и теперь он пытался сообразить, что случилось и почему до сих пор вокруг него темно.

– Фима, я хотела тебе сообщить, что переезжаю к Филиппу Петровичу.

Новость буквально оглушила девушку.

– Что? Вот так сразу?

– Не навсегда, конечно, – успокоила ее тетушка, – на время. Он попросил меня пожить у него пару дней. Приезжает его младший сын с женой, а Филипп Петрович не очень ладит с ней. Вот ему и пришла в голову мысль, что мне, как женщине, будет легче наладить контакт.

– И ты сразу согласилась?

– Не сразу! Всю ночь думала. Но ведь Филипп Петрович столько для меня сделал, неужели я откажу ему в такой малости? Да и, признаюсь, мне любопытно взглянуть, что там за фифа такая, что никто не может ее построить.

Фиме стало слегка тревожно. Родственники расползались в разные стороны, оставляя ее в одиночестве. Правда, был ведь еще Павлик. Братик никуда не уезжал и никому никого помогать строить не собирался. Все выходные проторчит в смартфоне, сидя в соседней комнате. И в расчете на братика Фима дала тетушке добро, чему та очень обрадовалась.

И все же Фима не могла не волноваться.

– Надеюсь, хоть Павлик никуда не денется!

И, выбравшись из кровати сама, девушка откинула одеяло и выпустила Пятницу. Счастливый песик, который уже простился с белым светом, от радости принялся скакать и лаять.

– Фима, ты чего лаешь? – немедленно раздался голос тетушки. – С ума сошла?

Фима показала Пятнице кулак, и тот замолчал. А Фима отправилась на кухню, где тетушка варила уху.

– Приготовлю вам первое, а второе уж вы сами как-нибудь сообразите. Не маленькие.

Уха у тетушки всегда получалась знатная. Старушка варила свой суп неизменно из красной рыбки, да не из какой-нибудь там тощей горбуши, а исключительно из жирной семги.

– Хватит с меня этой горбуши, в девяностые я ею досыта наелась. Теперь только семга или форель.

И добавляла в уху сливки, и выставляла мелко порубленную зелень укропа на блюдечке, и сушила крохотные сухарики, чтобы можно было ими весело похрустеть.

Увидев свой любимый суп, Фима мигом почувствовала, как проголодалась.

– Только одно условие, я провожу тебя к Филиппу Петровичу лично.

– Это еще зачем?

– Пусть видит, как тебя в семье любят и ценят. Больше будет тебя ценить.

– Он и так меня ценит, – пробурчала тетушка, но все же согласилась на предложение девушки.

Дом у Филиппа Петровича был знатный. Красивый каменный коттедж аж о двух этажах. Штукатурка была выкрашена в приятный для глаза светло-бежевый цвет, по цоколю и углам был выложен декоративный кирпич. В целом все выглядело очень пристойно и даже более того.

Помимо воли Фима начала считать примерную стоимость такого домика. Ближний пригород, до центра всего каких-нибудь минут двадцать. Это раз. Огромный участок, соток тридцать, не меньше, в престижном поселке, где имелось все для достойной жизни – теннисный корт, детские площадки и даже закрытый бассейн. Это два. Сам дом тоже был снабжен всеми городскими прелестями, включая посудомоечную машину, джакузи и спутниковую тарелку. Это три, четыре и пять!