Последний подарок богини

— Ученье — свет, а не учёных тьма, — пробурчал Александр.

Но слова Сколда об изнасиловании Исид долго оставались для меня загадкой. Спрятавшись на чердаке дворца Минуцев, я три дня не ел и не спал, изнуряя себя бесконечными размышлениями. Боги не могли не обратить внимания на такую настойчивость и вновь направили меня в квартал Урназ. Там я узнал, что сгоревший храм не стали восстанавливать. Он пустовал почти два года. Потом его выкупил у ольвийцев какой-то купец и перестроил под дом. Добавил ещё два этажа, так что от старого здания остался только подвал.

Вот куда мне было нужно попасть, во что бы то ни стало! Я соврал хозяину, будто Минуц собирается взять в аренду склад в этой части города. Купец Вулгар сын Персопа, желая заработать, охотно пустил меня осмотреть подвал. Он часто сдавал его торговцам, поэтому ход туда имелся только с улицы. Как я и думал, стены в некоторых местах украшали келлуанские иероглифы. Просьбы к богам уберечь здание и послать удачу хозяевам. Я искал имя Исид и нашёл его в дальнем углу у самого пола.

Мне показалось, что опущенный вершиной вниз треугольник, означавший женское начало, чересчур глубоко выбит в камне, а стена рядом немного иначе отзывается на стук. На всякий случай я сделал слепок отверстия с помощью разжёванной лепёшки.

Никто лучше келлуан не делает тайные двери и запоры. Я не смог рассказать Вулгару о своей находке или сам пробить стену. Меня вновь посчитают сумасшедшим и просто прогонят прочь.

Я отыскал человека, разбиравшегося в этих вещах, и он подсказал мне, как можно открыть дверь. Знакомый мастер сделал бронзовый стержень треугольного сечения по взятому в подвале образцу.

— Всё ясно, — хмыкнул Алекс.

— Кому как, — проворчала Айри.

— Да, — поддержал его евнух. — Не мешай.

— No spoilers, — вздохнув, тихо пробурчал парень.

Не нужно знать, как мне удалось вновь пробраться в подвал. Дождавшись, когда наверху в доме все уснут, я отыскал нужный иероглиф, вставил стержень и изо всех сил надавил. Можешь представить моё ликование, когда часть стены приоткрылась. За каменной дверью оказалась ведущая вниз лестница. Спустившись, я попал в комнату, заставленную амфорами. Это оказался храмовый тайник, где кроме контрабандного вина, сотни серебряных монет и старой ткани ничего не оказалось. Боги, как же горько я заплакал. Всего, что там хранилось, едва хватит, чтобы выкупить тебя из жадных рук Минуца. А потом мы вновь станем нищими. Бессмертные опять посмеялись надо мной.

— Бедняжка, — жалостливо хлюпнула носом девушка. — Столько надежд.

— И всё зря, — вздохнул Гернос.

— Ну, кажется, не всё, — проворчал парень. — И не зря. Дальше читайте.

Но напрасно я клеветал на них. В углу тайника нашлась короткая верёвочная лестница, а у самой стены люк, запечатанный тремя большими восковыми печатями со знакомыми буквами радланским "М" и либрийским "Л"! Тяжёлый на вид, он оказался довольно лёгким. Под ним оказался ещё один подвал, уставленный корзинами с монетами и сундуками. Да, любимая дочь, так я отыскал клад Сепиона там, где никто и никогда не пробовал искать. В древних тоннелях Нидоса. Кто-то, то ли жрец Сколд, то ли сам Сепион, отгородили тупиковое ответвление стеной, превратив его в идеальный тайник.

Стыдно писать, но я опять заплакал не в силах сдвинуться с места и хоть что-то предпринять. Теперь у меня были деньги, не только чтобы вызволить тебя, но и дать ту жизнь, которой ты достойна по уму и красоте. Я уже собрался набрать побольше денег, чтобы выкупить тебя из неволи, но боги не дали мне сделать очередную глупость. Всё это богатство неизбежно достанется Минуцам, а мы вновь будем влачить жалкое существование в Клетушках Ипота. Эти жадные негодяи не дадут денег даже тебе на приличное приданое. Почему я должен отдавать им то, что искал всю жизнь? Сокровища Сепиона забрали у меня дом, жену, едва не лишили дочери. И всё для того, чтобы Ипер Минуц Цицер стал ещё богаче?

Всю ночь я думал над своей жалкой судьбой. Боги, всю жизнь жестоко смеявшиеся надо мной, перед смертью одарили меня мудростью.

Заклинаю тебя своей памятью: Минуцы не должны получить клад Сепиона! Это моя последняя воля, и ты, как дочь, обязана её исполнить!

"Сумасшедший старик! — с раздражением подумал Александр. — Даже после смерти не даёт покоя дочери".