Последний поезд на Лондон

Труус налила Норману и Хелен чай, пододвинула вазочку с печеньем. Серебряную сигаретницу тоже не забыла. Известно, что мужчина чувствует себя свободнее, когда у него есть возможность покурить.

– До чего все таинственно, мы с вами прямо как шпионы, – сказала она. – Йооп огорчится, когда узнает, что пропустил.

На что Хелен ответила:

– Мы подумали, что вы, возможно, захотите сначала обдумать наше предложение в одиночку.

Труус поняла: «мы» значило «я».

Тут же заговорил Норман:

– Агентства, совместно работающие под эгидой Движения помощи детям Германии, убедили парламент разрешить неограниченный въезд иммигрантов с территории Рейха в Англию.

– Неограниченный въезд! – обрадовалась Труус. – Какая потрясающая новость!

– Неограниченный в числе, – уточнил Норман Бентвич, – но вполне ограниченный во времени. Дети будут приняты лишь на положении трансмигрантов…

– Пародия на гостеприимство, – хмыкнула Хелен, – и оговорка такая дурацкая, особенно учитывая, что никаких других стран, куда эти дети могли бы ехать дальше, просто нет. А требования правительства и вовсе смешны, ведь никакой необходимости в них не существует. Нас заставили согласиться с тем, что дети должны быть рассеяны по стране, а не сосредоточены в центрах вроде Лондона или Лидса. «Тогда никто не сможет обвинить нас в том, что мы создаем на территории страны еврейские анклавы» – вот чего они боятся.

– Мы занимаемся организацией процесса с британской стороны, – сказал Норман. – Ищем тех, кто готов взять детей к себе, на свое полное обеспечение, и тех, кто предоставит жилье и иную поддержку остальным. Еврейское представительство в Рейхе уже начало работу по отбору детей в Германии. Но в Австрии возникла проблема. Глава их еврейского бюро, некто Эйхман… – Норман постучал сигаретой о пепельницу. – Видимо, загвоздка именно в нем.

Хелен вмешалась:

– Венская еврейская община и Комитет помощи детям полагают, что кто-то со стороны скорее убедит Эйхмана выпустить евреев из Австрии. И хорошо, если этот человек будет неевреем.

– Мы надеемся, что сможем дать кров и содержание не менее чем десяти тысячам еврейских детей, – снова заговорил Норман. – И, учитывая, скольких детей вы уже спасли…

– Десять тысяч детей вместе с родителями? – перебила Труус.

Норман, бросив неуверенный взгляд на жену, загасил недокуренную сигарету:

– Премьер-министр полагает, что дети быстрее обучатся языку и переймут наши обычаи. Без поддержки семей они скорее интегрируются в наше общество. Насколько я понимаю, вы также спасали детей без родителей?

– То есть премьер-министр полагает, что в Англии найдется место для детей, но не для их родителей? – спросила ошеломленная Труус. – Премьер-министр полагает, что родители должны отдавать своих драгоценных детей совершенно чужим людям?

– Миссис Висмюллер, у вас есть дети? – поинтересовался Норман.

Хелен, которую его вопрос поразил и уязвил не меньше, а то и больше, чем саму Труус, воскликнула:

– Норман! Ты…

– Наш с Йоопом брак не был благословлен отпрысками, мистер Бентвич, – ответила Труус, стараясь сохранять спокойствие, хотя перед ее внутренним взором встала деревянная колыбелька, белье и снеговик, которого она сама вышила когда-то на крохотной наволочке, – все это она нашла на чердаке однажды днем, когда Йооп был на службе.

– Уверяю вас, – твердо продолжил Норман Бентвич, – ни один ребенок не будет разлучен со своими родителями насильно. Мы будем принимать лишь тех детей, с кем родители расстанутся добровольно. Ведь мы не варвары.

– О нет, варваров в мире больше нет, – произнесла Труус. – Кто сейчас захочет так называться? Зато тех, кто придерживается политики уступок, предостаточно.

– Вряд ли вы имеете право диктовать Британии, на каких условиях и до какой степени ей простирать свое гостеприимство, – раздраженно заявил Бентвич. – Голландцы тоже допускают к себе евреев только с транзитными визами.

– Но разлучать семьи? Это уже слишком… – Она повернулась к Хелен, вспоминая малышку Адель Вайс, которая совсем одна, без матери, умирала в карантинном бараке Зеебурга. – Хелен, разве нельзя брать матерей, ну, хотя бы на положение домашней прислуги? Или… Мы слышали, что возможна новая волна эмиграции в Палестину? Вы ведь долго работали в этой стране, наверное, вы пользуетесь каким-то влиянием в таких вопросах?

– К сожалению, Палестина считается слишком политически нестабильной страной для подобного решения, – ответил Норман.

Считается. То есть сам он с такой точкой зрения не согласен, но сделать ничего не может.

– Правительство согласилось дать массовые визы детям, чтобы ускорить их прибытие в Британию, – мягко начала Хелен. – Это уже кое-что, Труус. Дети в отчаянном положении. Совет опасается за их жизни.

– Но не за жизни их родителей, – сказала Труус.

Норман Бентвич встал, подошел к окну и стал глядеть на яркий, не по сезону теплый зимний день. Так всегда делал Йооп, когда злился или огорчался услышанным. Так делала и она сама.

Англичанин снова повернулся к Труус, но из-за света, который теперь бил ей в глаза, она не могла разглядеть выражение его лица.