Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

Дверь захлопнулась, и капитан «Африка Шелл» так и не получил никакого ответа. Он занял место у дверного глазка и доложил:

– Орудийный расчет выглядит чрезвычайно оживленным. Значит, это не «Реноун».

Стармех с «Эшли» приник к другому глазку и сказал:

– Мы замедляем ход.

– Старая песня, – горько констатировал Дав. – Абордажная партия. Доброе утро, капитан. Не возражаете, если мы потопим ваше судно? Капитан и офицеры, сюда, пожалуйста. И все это сладкоголосый ублюдок Херцберг. Сказал бы я ему все, что думаю…

Прошел час. Никакой стрельбы не было. Корабль снова увеличил скорость. Прозвучал отбой тревоги. Стармех спросил Дава:

– Как вы считаете, они его потопили?

Тот молча пожал плечами. Подошел Стабс.

– Мы должны вывесить знак «Полна коробочка», – проговорил он.

Дав набычился:

– Я буду жаловаться капитану Лангсдорфу.

– Внимание! – возвестил старший механик со своего наблюдательного поста. – К нам идет Санта-Клаус.

Моряки отошли в сторону и настороженно замерли. Открылась дверь, и вошел, как всегда улыбающийся, Лемке.

– Все в порядке, – сообщил он. – Камбуз уже открыт.

Оставшаяся голодной смена заторопилась за завтраком, но Дав остался стоять напротив главстаршины.

– Ну? – требовательно вопросил он. – Кто на этот раз?

Лемке был в хорошем настроении.

– Ложная тревога, – сообщил он. – Судно оказалось нейтральным. Но мы преследуем большой пароход «Хайленд Монарх».

– Но это же пассажирское судно! – удивился Дав.

– Нет, – покачал головой главстаршина. – Не сейчас.

– Именно сейчас, – вмешался стармех «Стреоншальха». – Мы встречали его только три недели назад.

Улыбка Лемке поблекла, но он ответил:

– Это не мое дело. И не ваше.

– Ты не прав, парень, – немедленно последовал ответ. – Его чиф должен мне полдоллара.

Дав не обратил никакого внимания на этот обмен репликами. Он был спокойным и беззлобным человеком, но если вбивал себе что-то в голову, то потом никак не мог от этого избавиться. Он заявил:

– Я требую встречи с капитаном.

– Капитан не будет встречаться с вами сейчас, – отрезал корабельный полицейский.

Дав упрямо взглянул ему прямо в глаза:

– Передайте ему, что капитан Дав настаивает на встрече. Если вы этого не сделаете, во время следующей прогулки по палубе я скажу ему, что вы отказались передать мою просьбу.

Двое мужчин некоторое время молча глядели друг на друга в упор. Немец первым проявил нерешительность.

– Я передам, – сдался он.

3. КАПИТАН ЛАНГСДОРФ

Он смертельно устал. Дав был прав, догадавшись, что его веселость при встрече с «Альтмарком» была результатом нервного напряжения, достигшего критической точки. Он плохо спал и слишком много курил. Сказалось напряжение трех месяцев постоянного нахождения в море.

Он погасил окурок сигары и взглянул на карту. На ней тянулась длинная линия: от Гамбурга до Индийского океана и обратно, которая обозначала его невероятное путешествие. На этой же карте были отмечены потопленные суда. Восемьдесят тысяч тонн британского торгового тоннажа его стараниями покоилось на дне. Это было немало, но все же не так много, как ожидало от него адмиралтейство, отдавая приказ. Он медленно прочитал одно за другим названия всех потопленных судов. «Клемент», «Эшли», «Ньютон Бич», «Хантсмен», «Африка Шелл» – тут он сделал паузу, улыбнулся, вспомнив негодующее лицо капитана Дава, и закурил новую сигару. Дальше шли «Дорик Стар», «Тайроа» и «Стреоншальх». Последняя жертва отправилась на дно 7 декабря.

Сколько раз за эти изнурительные недели он пересекал собственный курс? Сколько морских миль осталось за бортом? При этом ему постоянно приходилось запутывать следы, а после каждой акции и вовсе уводить ценнейший корабль за тысячи миль, чтобы запутать противника. Долгий переход в Индийский океан оказался потерей времени и топлива. Он бы ни за что не стал связываться с крошечным танкером Дава, если бы дождь и дымка не исказили его размеры, увеличив их в десять раз. Семьсот тонн топлива, перевозимых на «Африка Шелл», не стоили таких усилий. Да и его собственный гуманизм обернулся против него. Кто знает? Если бы он безжалостно уничтожал все и всех, встречавшихся на его пути, быть может, дело не дошло бы до создания групп охотников, о существовании которых он был предупрежден, которые теперь рыскали повсюду и искали его? Он снова взглянул на карту, на извилистую линию курса. Она причудливо изгибалась вплоть до точки потопления «Стреоншальха» пять суток назад. В тот день он принял решение. После этого линия курса стала прямой, как смерть. Рейдер направлялся на запад.

Где-то на корабле слышались веселые голоса – матросы репетировали рождественский гимн. «Stille Nacht, Heilige Nacht».[23] Лангсдорф тяжело вздохнул и взял со стола фотографию в красивой кожаной рамке. На ней были его дети и жена. Вдалеке матросы продолжали распевать гимны, и Лангсдорф, глядя на дорогие ему лица, тоже зашептал знакомые слова. Открылась дверь. (Он ненавидел, когда офицеры стучали в дверь, и приказал входить без стука.) Он аккуратно поставил фотографию на место и обернулся к вошедшему. Это был главстаршина Лемке. Он доложил: