Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

Наступило время завтрака. Утром пленным обычно давали слабый кофе и черный хлеб – это была худшая еда дня. Недавно прибывшие ели вяло и с удивлением поглядывали на старожилов, которые не только моментально расправлялись со своей порцией, но и предлагали помощь страдающим отсутствием аппетита.

– Не понимаю, – сказал капитан Стабс, отдав свою тарелку, – как вы можете есть эту мерзость.

– Вы бы попробовали пищу на «Альтмарке», – был ответ.

Стабс позволил себе усомниться, сказав, что хуже не бывает, но дюжина голосов заверила его, что он не знает, о чем говорит.

Старпом с «Тайроа», больше всего на свете любивший крепкий кофе, отодвинул чашку и в сердцах заявил:

– Я бы отдал годовое жалованье за то, чтобы здесь и сейчас оказался один из наших линкоров.

Офицер-радист с того же судна язвительно объявил:

– И будешь хохотать до смерти, когда наши военные корабли нас же и потопят, да?

– Пошел ты, – огрызнулся старпом.

– Вот это я называю настоящим патриотизмом, – добавил кто-то.

– Кстати, а куда подевался весь наш военный флот? Эти гады шляются где хотят и делают что хотят.

Капитан «Стреоншальха» сказал:

– А вот на этот счет я могу вам кое-что сказать. – Он на всякий случай понизил голос и продолжил: – За двое суток до того, как я попал в вашу компанию, я прошел мимо самого мощного скопления кораблей союзников, которое мне когда-либо доводилось видеть. – Он сделал паузу, чтобы посмотреть, какой эффект произвело его сообщение на присутствующих, и добавил: – Вы знаете, что наш флот совместно с французами создал специальные группы охотников? Это было сделано сразу, когда этот рейдер появился в Южной Атлантике. Их несколько, этих групп. Туда входят линкоры, крейсера, авианосцы – в общем, все, кто может потягаться силами с карманным линкором.

Информация явно произвела на слушателей впечатление, и лишь один Стабс усомнился:

– Если в деле участвует так много кораблей, чем можно объяснить тот факт, что нас пока не нашли?

На это ответил Дав:

– Дело в том, что Лангсдорф никогда не задерживается на одном месте. Он топит свою жертву у португальского побережья Восточной Африки и немедленно уходит оттуда. Вторую жертву он топит уже в сотнях миль оттуда.

Он говорил уверенно, вспоминая карту, которую видел на столе у Лангсдорфа. Однако теперь в разговор вступил капитан «Ньютон Бич»:

– Но ведь это экономически невыгодно! Никакой отдачи! Он топит пустяковый крошечный танкер в Индийском океане и проходит тысячи миль, чтобы…

– Пустяковый танкер? – взорвался Дав. – Это вы о моем судне?

Кто-то из офицеров весело проговорил:

– Но это же действительно пустяковый маленький танкер, разве нет?

– Семьсот шесть тонн, – важно ответствовал Дав.

Стабс сказал:

– Полагаю, я могу объяснить, какая от действий рейдера отдача. Дело не в том, какой тоннаж он отправит на дно, а в самом факте его присутствия в Атлантике. Если рейдер действует на морских путях, сотни торговых судов остаются в портах. Именно это и необходимо противнику. Для него это все равно как если бы они находились на дне моря.

– Вы уверены, капитан? – не поверил кто-то.

Стабс слабо улыбнулся:

– Ну, почти все равно… Это еще что?

Все прислушались. Снаружи доносилось пение. Все уже привыкли к передаваемым по корабельной трансляции песням всех времен и народов, но тут было что-то другое.

– Это же рождественский гимн! – воскликнул Дав.

Звуки приближались. Несколько голосов пели слаженным хором. Теперь всеобщее внимание было обращено на дверь. Она открылась, и на пороге появился Лемке.

– Вот оно что! – проговорил веселый голос. – Это же старина Зунк – зинк – зонк.[21]

Корабельный полицейский широко улыбался. На нем был фальшивый нос и бумажная шляпа. За ним шла группа молодых матросов. Все пели и смеялись. У них в руках были корзины с рождественскими украшениями и сувенирами. Пленные глядели на визите ров разинув рот. Когда корзины поставили на пол, Лемке произнес короткую речь:

– Капитаны и офицеры! Это подарок от капитана Лангсдорфа. Рождественские украшения. У нас только одна елка. Мы поставили ее для наших людей. Зато украшений очень много. Капитан Лангсдорф просил меня передать…

На этом речь была прервана пронзительным сигналом тревоги. По всему кораблю ожили громкоговорители и начали выплевывать отрывистые приказы. В течение нескольких мгновений даже многоопытный корабельный полицейский не мог прийти в себя от изумления. На его физиономии застыла улыбка. Первым отреагировал старший помощник с «Треваньона».

– Еще одно маленькое суденышко, – мрачно сказал он, – в чулок дядюшки Адольфа.

Лемке оглянулся и взревел:

– Achtung![22] – И матросы разбежались по местам. Сам он сдернул фальшивый нос и сказал: – Извините. Скоро вашего полку прибудет. – Потом он остановил смену, которая как раз собиралась идти на камбуз за завтраком: – Не выходить. Дверь будет закрыта.

Ему подчинились. Хотя не обошлось без протестов смены, занятой мытьем посуды. Она осталась без завтрака. А Дав направился следом за Лемке, на ходу выкрикивая:

– Вы не можете добавить сюда людей! Мы и так уже спим на рундуках! Ты слышишь меня, тощий сукин сын?