Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

– У нас есть потери, – ответил Уошбурн, – и это большая трагедия. Все остальное в порядке.

Кузнецы уже некоторое время усердно трудились над изувеченной дверью, и она, наконец, с визгом открылась. Санитары вошли в башню управления и стали выносить раненых и убитых. И тут Уошбурн впервые заметил, что сержант Тримбл, сидящий рядом с ним, странно побледнел. За все время боя он ни разу не открыл рот. Уошбурн спросил:

– Что с вами, Тримбл?

Тот медленно ответил:

– Ничего страшного, сэр. Сейчас я схожу в лазарет, и мне окажут помощь. У меня пара царапин на том месте, на котором сидят. – Он встал, кивнул и, никем не поддерживаемый, пошел к выходу. Сиденье его стула было разодрано осколком и все пропиталось кровью.

На корабле царило приподнятое настроение. На мостик и в башню управления один за другим шли морпехи, чтобы своими глазами увидеть разрушения. Верхняя палуба выглядела весьма неприглядно, не так из-за вражеских осколков, как от огня собственных орудий. К Кобурну прибежал посыльный – его карманы бугрились от избытка конфет и шоколада. Поспешно прожевав то, что было у него во рту, он доложил:

– Завтрак готов к раздаче, сэр.

Кобурн ответил:

– Очень хорошо. А откуда у вас столько шоколада? Украли ключи от кладовой?

– Никак нет, сэр, – последовал ответ. – Я вошел туда вполне легально. Дверь снесло взрывом.

Чуть позже от коммодора поступило предложение сыграть сигнал «Улучшение состояния» и выдать каждому члену команды порцию рома. Приказ был принят на ура, а Уошбурн был особенно впечатлен внезапно пробудившейся добротой своего главного помощника, который на протяжении трех часов являлся в башню каждые пятнадцать минут и спрашивал, не нужно ли что ему, Уошбурну. Впоследствии он обнаружил причину этого непривычного для упомянутого Джо Мосфорда состояния. Когда сей невысокий и чрезвычайно медлительный человек шел по палубе по своим делам, ему навстречу попался матрос, несший бутылку с изрядным количеством рома, причем явно не в том направлении, куда несли все остальные.

– Эй, сынок, – окликнул юношу Джо, – куда ты это тащишь?

– Обратно, – последовал ответ. – Нам больше не нужно.

– То есть как это не нужно? – возмутился Джо. – А ну, дай это мне! – И несколькими глотками прикончил бутылку.

Такими были моряки на «Ахиллесе».

3. ХУКИ БЕЛЛ

Вы, наверное, помните, что сразу после наступления рассвета капитан Белл ушел с мостика, оставив за себя лейтенанта-коммандера Смита. Его, конечно, проинформировали о замеченном дыме на горизонте и о двух сообщениях коммодора, но причин выходить на палубу у него, строго говоря, не было. Он лежал на койке и читал. Он снял только китель и ботинки и лежал на койке одетый.

Зажужжал сигнал тревоги – такой же звук издает разъяренная пчела. Капитан сразу сел и начал надевать ботинки, одновременно прислушиваясь к докладу. Голос Смита звучал отчетливо и неторопливо:

– Капитан, сэр, я полагаю, что «Шеер» находится у нас слева по курсу.

– Очень хорошо, – так же спокойно ответствовал Белл. – Играйте боевую тревогу.

Он аккуратно зашнуровал ботинки, взял китель и вышел на палубу. Через несколько секунд он уже стоял на мостике. Его каюта располагалась прямо под ним.

Еще на трапе он услышал визг боцманской дудки, крики помощников и возбужденные голоса юнг:

– Всем на боевые посты!

Горнист на мостике сыграл боевую тревогу. Белл слышал топанье множества ног по трапам и палубам, взволнованные голоса матросов. Повсюду раздавались громкие команды офицеров и старшин, приказывающие готовить орудия к бою.

На мостике также царила суматоха. Все бинокли были наведены на противника. По телефону и переговорной трубе передавались четкие и ясные приказы, словно тревога была не боевой, а учебной. Белл проследовал на свое место в передней части мостика, навел бинокль на противника, который уже был виден вполне отчетливо, и приказал:

– Поднять боевые флаги! Скорость двадцать восемь узлов.

Главный старшина-сигнальщик сказал:

– Есть, сэр, – и побежал в корму к переговорной трубе.

Штурман скомандовал:

– Двести сорок оборотов!

Белл снова взглянул на противника и сказал:

– Лево двадцать, – потом добавил, обращаясь к артиллеристу: – Открывайте огонь немедленно по готовности, – а потом к Смиту: – Передайте всем, что мы вступаем в бой с немецким карманным линкором.

В этот момент на мостике появился коммандер Грэхем. Он на бегу застегивал пуговицы на кителе. Бросив взгляд на противника, он переглянулся с Беллом, и тот взволнованно проговорил:

– Ну, наконец-то, коммандер, вот и он.

Грэхем кивнул и ответил:

– Я обойду всех и подбодрю людей.

Корабль уже достиг скорости двадцать пять узлов и продолжал ее наращивать. Вой вентиляторов котельного отделения теперь даже заглушал рев ветра. «Эксетер» поворачивал направо. Белл подошел к штурману, посмотрел на компас и сказал:

– Подходим как можно ближе к противнику, – потом спросил: – Время?

– 6:18, – последовал ответ.

Как раз в это время упали первые снаряда с «Графа Шпее». Сначала послышался резкий свист, потом взрыв. По обеим сторонам корабля в небо поднялись огромные фонтаны воды. Белл заметил: