Последний поход Морица фон Вернера

Picaro Последний поход Морица фон Вернера

«Услышав протяжный вой, один из путников – старый, многое повидавший на своем веку воин, – сказал, что так воют вервольфы. Осенив себя святым знамением, он достал из колчана арбалетный болт с заветным наконечником из чистого серебра и зарядил им самострел. Поглядывая в сторону леса, стрелок объявил, что теперь, если оборотень осмелится напасть, его ждет верная гибель, ибо всем известно, что серебро, в отличие от железа, убивает вервольфов насмерть. Но крестьянин-проводник возразил, что это был вой не оборотня, а Брумана, такого же перевертыша, как и вервольф, но имеющего вид огромного волосатого человека, который иногда появляется в здешних местах. А против Брумана серебро бесполезно, и помочь может только заступничество Господа Всемогущего, в противном же случае никто из нас не спасется…».

«По Святым местам, путевые записки», брат Вальтер Аго, монах.

Часть первая

Ветеран

Хотите встать на рассвете – ложитесь спать на пустой желудок. Нельзя сказать, что, отходя ко сну, Мориц фон Вернер ставил перед собой цель проснуться пораньше, но не успел пропеть первый кочет, как молодой человек открыл глаза, разбуженный приснившейся миской говяжьей похлебки. Увидев над собой проступавшие в сумраке потолочные балки, он смежил веки, пытаясь вернуться к ускользнувшему сновидению. Отчаянно хотелось есть. Последнюю неделю, экономя оставшиеся деньги, Мориц довольствовался краюхой хлеба в день и был не прочь подкрепиться хотя бы во сне. Но призрачная миска с наваристым содержимым бесследно растаяла, а сердитое ворчание в пустом животе и сосущее чувство под ложечкой окончательно разбудили стрелка.

Позевывая, он поднялся и прошлепал босыми ногами к тазу, у которого стоял медный кувшин с водой. «Ну и времечко, – грустно думал молодой человек, умываясь, – даже, когда я скитался по дорогам, мне не приходилось так туго затягивать пояс». Заканчивался второй месяц пребывания в Дамбурге, а его дела шли все хуже и хуже. В кошельке стрелка остался последний талер, и тот пойдет в уплату переписчику. Одна радость, что сегодня Мориц закончит рукопись, а следовательно, можно будет навестить дом советника Бодля. Богатый негоциант, член дамбургского магистрата во время приема в ратуше выказал живейший интерес к истории ветеранов Последнего похода. Фон Вернер хорошо запомнил их разговор в празднично убранном зале, где он с товарищами обедал в компании патрициев и цеховых старшин Вольного города.

«Печально, – вздохнул сидевший напротив советник, – если столь славное деяние в скором времени предадут забвению. Я бы не пожалел полсотни золотых за рукопись о подвигах Герцога, записанную со слов очевидцев. Вы очень интересно рассказывали о них, мой друг, – он приподнял кубок, приглашая собеседника выпить, – но, поверьте старому человеку, ветер времени рассеет слова, как дым. А жаль…».

Сам того не подозревая, Бодль затронул некую струну в душе стрелка. Разговор с негоциантом разбередил давнюю страсть молодого человека к сочинительству. Вот уже несколько лет Мориц пытался сочинять романы и поэмы, подражая прочитанным авторам. Даже в полк его высочества Альбрехта Гирренского, которого все называли просто «Герцог», юноша записался, надеясь поведать миру о героическом покорении таинственных земель, населенных язычниками. Но поход за королевской короной, унаследованной знаменитым аристократом от славных предков, обернулся трагедией. Впрочем, не менее достойной того, чтобы остаться в исторических анналах, чем победы иных полководцев. По крайней мере, так выходило на бумаге.

Услышав робкое предложение Морица, что он мог бы попробовать лично написать о событиях, участником которых был, советник скептически улыбнулся. Он выразительно посмотрел на сильные, загрубевшие от упражнений с мечом и пикой пальцы стрелка. Перевел взгляд на дочерна загоревшее лицо фон Вернера, но смеяться не стал.