Последний полет «Жар-птицы»

«Н-да, – думал Огородник, глядя на длинный список событий. Мысли скакали по строчкам. – Ну и где теперь этот злоумышленник? Что это была за ведьма? Почему произошли нападения на узбеков? Как Рассека, стреляя в воздух, мог попасть в Марию Руденко? Почему Пыльный набросился на Руденко? Посттравматический синдром? Сошел с ума, что ли, от горя по убитой девочке? Где была охрана академика? Ведь он, как-никак, находится под следствием? Вообще, кто за всем этим стоит? Будут ли другие жертвы? Кто поджег музей?

Взгляд Огородника уперся в нижнюю часть листа, туда, где был приведен список уничтоженных экспонатов музея.

– При чем здесь вообще это сборище металлолома? – произнес он вслух. – И что теперь с этим делать? Можно сказать, что от музея осталась только площадка, да еще один самолет чудом уцелел «МиГ-21». И как только так получилось? Да, уж. Спокойной пенсии мне теперь точно не видать как своих ушей».

Додумать эту мысль Огородник не успел. В дверь постучали, и дежурный по городу просунул голову в дверной проем.

– Разрешите, Михал Георгич?

– Что еще на мою голову?

– Колов к вам приехал. Пустить?

– Колов? Сам? О, как! – удивленно переспросил Огородник и посмотрел на часы. Ему уже надо было выходить, чтобы успеть на встречу с Солодовниковым, но и послушать, что собирается ему сказать Колов, было необходимо, поэтому он махнул головой. – Да, пусть пройдет.

* * *

Когда Василий Федорович Колов вошел в кабинет Огородника, тот встал и пошел ему навстречу с раскрытой для приветствия ладонью.

– Доброе утро, Василий Федорович!

Огородник пожал руку полковника Колова и почувствовал, что ладонь милиционера влажная. «Нервничает!» Огородник указал на стул.

– Проходите, присаживайтесь. Чаю хотите?

Колов отмахнулся.

– Какой там чай, Михаил Георгиевич, я знаю, что у вас мало времени, поэтому сразу перейду к делу.

– Я вас внимательно слушаю.

– Думаю, мне не стоит вам объяснять, что ночные события нам всем могут выйти боком?

Огородник сохранил невозмутимое лицо. Он явно не спешил с ответом, но Колову, по-видимому, он был и не нужен. Колов продолжил:

– Поэтому я предлагаю объединить наши усилия.

Огородник остался невозмутимым.

– Что Вы имеете в виду?

– Я знаю, что мой визит неожиданный для Вас, но не в этом дело.

Колов прошелся по кабинету.

– Вам скоро на пенсию. Так? Вы имеете некоторое отношение к бизнесу по растаможке автомобилей на аэродроме. Если проверка выявит нарушения и закроет аэродром, бизнесу конец.

– Ну, допустим, – Огородник выдавил из себя фразу. – И что дальше?

– А то, что и меня не оставят на своем месте, если станет понятно, что я не контролирую ситуацию в своем городе.

– А вы контролируете? – Огородник не выдержал и съязвил, но Колов не отреагировал на этот выпад.

– Сейчас, по видимому, никто не контролирует, именно поэтому я предлагаю найти «козла отпущения» и повесить все грехи на него.

– Ну и кто может быть этим козлом, по вашему мнению?

– Печников, директор музея.

Огороднику с трудом удалось подавить в себе волну удивления и остаться невозмутимым.

– А почему именно он?

– Ну, а чем Вам его кандидатура не нравится? Для Ваших целей – раскрытия шпионской сети – самая подходящая. С одной стороны, скромный работник культуры, а с другой – всегда имеет доступ к секретной информации. Ведь музей-то у него не краеведческий, а авиационный. У него были частыми посетителями и президент, и министры, и авиаконструкторы, и летчики. Играя на тщеславии и обещании увековечить память, легко можно выведывать любую информацию.

«Хм, – подумал Огородник, – и почему я сразу об этом не догадался?» Вслух же произнес:

– Ну, а вам-то что от этого?

– А вы мне поможете закрыть дело о Черткове, Иванове и вот теперь о Журавлеве.

Огородников не выдержал.

– Что за бред Вы несете? Как такое возможно? Не забывайте еще и девочку?

Колов закивал головой.

– Да – да, и девочки.

Огородников снова отрицательно замотал головой.

– Это не возможно.

– Почему?

– А кто убил Печникова?

– Печников пытался скрыть следы преступления, так же как и в случае с Чертковым, и не рассчитал силы. Угорел.

Огородник с шумом выдохнул.

– Н-да, не ожидал я от вас такого.

Он отвернулся от Колова, посмотрел на портрет Дзержинского на стене. Железный Феликс был как всегда суров и молчалив.

«А ведь он не шутит, – начал соображать Огородник. – И все правильно рассчитал. Мой кабинет – это единственное место в городе, где можно говорить открыто. Пришел налегке. Одет в летнюю форму, чтобы показать, что тоже не пишет разговор. Кстати, моя версия о том, что Руденко и его контора есть агенты иностранной разведки, также вполне укладывается в схему, предложенную Коловым. Можно попробовать сыграть в предложенную Коловым игру. Но соглашаться сразу не надо. У него своя свадьба, а у меня своя!»

– Ну, что, – Огородник посмотрел на часы. – Будем считать вашу версию рабочей и основной.

Колов сначала посмотрел на Огородника удивленно. Вообще-то, он ожидал другого ответа. Что-то типа «пусть Печников будет козлом отпущения», но потом сообразил. В сущности, то, что сказал Огородник, тоже означает согласие. Колов с облегчением выдохнул.