Последний полёт «Прогресса»

Черт! Надо было уходить, пока была возможность! Устав, инструкция… какой бред! Стоило держать заправленным всего один посадочный модуль, уже давно были бы на Квессине-3. Отправив «Прогресс» с тварями на Квессин. На кой они нам без топлива?

— 17 февраля 3305 года. С продовольствием совсем худо. Как-то не позаботились об этом. Бронебойные тоже на исходе. Отправили пятерых человек в грузовые трюмы за сухими пайками и патронами. Если повезет, может, и пару ракетных установок захватят.

Харрисон предлагает интересный вариант: разогнать крейсер катапультой, войти в атмосферу Квессина-3, пробить обшивку корабля, и выброситься с ракетными ранцами. Приземлиться с ранцами, а «Прогресс»… Идея, в целом не дурна.

Достали скафандр, испытали. Дурная идея. Металлокерамика оплавилась уже при тысяче двухстах градусах. А знает ли Харрисон, какая температура будет на внешней обшивке при вхождении в плотные слои атмосферы? Это самоубийство.

— 18 февраля 3305 года. Группа, посланная в трюмы, до сих пор не вернулась. Можно их уже не ждать. Бронебойные кончились, отстреливаемся полуоболочечными. Эффективность заметно ниже. Еды нет. Сипатам в этом отношении проще — поедают трупы своих же. Осталось десять человек.

— 19 февраля 3305 года. Ивашкин сказал, что ему на все насрать, взял огнемет, два пулемета, дробовик и ушел в ангар, к штурмовикам. Безумец! Даже если он доберется до них, или сгорит при входе в атмосферу Квессина-3, или погибнет по пути к Земле, когда кончится кислород. Покойся с миром, Макс.

Интересно, на кой черт я веду журнал, если его никто никогда не прочитает? Привычка. Надя, прости меня, я тебя люблю.

— Снова 19 февраля. К черту. Я принял решение. Уроню «Прогресс» на любую планету Квессина, и гори оно… Марио, стреляй!!!

После столь любопытного сеанса мы некоторое время сидели молча. Тишина нарушалась лишь стуками в штору. Слышать голос человека, погибшего семьсот лет назад, и, судя по всему достаточно мучительной смертью, которая ожидала и нас — достаточно сильное воздействие на нервную систему.

Первой очнулась Жаклин. Она резво вскочила с кресла, направив бластер сначала на меня, потом — поочередно, на каждого. Но, сообразив, что насиловать ее никто не собирается, вернула КОЗ-971 в исходное положение — то есть стволом в меня. Теперь остальные члены команды подняли оружие, нацелив его на меня.

— Товарищ рейд-полковник Андреевских ничего не хочет сказать? — ехидно поинтересовался Тас.

Не буду хитрить — вильнула, ковырнулась в душе мыслишка — а, может, ну его к лешему? Сейчас дернусь, и помру, как офицер, от заряда бластера, или, даже, от пули. Все лучше, чем быть съеденным одним из этих чудовищ. Съеденным… мысль о еде заставила вспомнить о Звягинцеве, погибшем всего около часа назад. Каким мерзким, каким отвратительным выглядел его страх. Но, что еще хуже, Обаха встала на его защиту, сжалившись, пожалев бортинженера. Жалость… вот здесь взыграла моя гордость. Я, боевой офицер, бывший сотрудник Комиссариата, а теперь — рейд-полковник десантных войск не мог позволить себе выглядеть жалким ни в глазах диверсантов, моих подчиненных, ни, тем более, в глазах сопливой девчонки. А помереть всегда успею. Может, даже, геройски.

— Тихо, ребята, тихо, — стараясь не делать резких движений, и ничем не спровоцировать агрессию, я поставил винтовку прикладом на пол. — Могу только сказать, что меня подставили, как и вас.

— Как-то слабо верится, что комиссар-генерал Андреевских отправил своего племянника на верную смерть, — заметил Винс. — Еще скажи, что он не знал!

Признаться, присутствие на крейсере моего предка и для меня стало сюрпризом. Это же семьсот лет назад! Кто же он мне? Много-много раз «пра» дед? Этого количества «пра» вполне хватало, чтобы я и слыхом не слыхивал ни про какого Константина Андреевских.

С другой стороны, в том, что глава Совета не мог не знать про сипатов, я не сомневался. Велись же записи, передачи с крейсера, которые должны были остаться в архивах. Но почему он ничего не сказал мне? Я бы гарантированно захватил с собой несколько гравидеструкторов, если уж «Прогресс» так ему нужен. А если нет? Если смысл и заключался в том, чтобы я откинулся здесь? Но какой смысл? Какая ему в этом выгода? Этого я решительно не понимал. Или он надеялся что за семьсот лет вся твари сдохли, и ему в самом деле нужен именно корабль? А, может, между словами «должны остаться» и «остались» стоит другой знак, не означающий равенства?

И тут на меня в очередной раз снизошло озарение! Где-то там, в хранилищах крейсера, в глубокой заморозке хранится еще несколько яиц сипатов! Вот что ему нужно! Опять же — зачем? И почему он не предупредил меня?

— Включите голову, ребята, — подмигнул я, опираясь на ствол винтовки. — Если бы я знал обо всем этом, то не позволил бы включить запись — это раз. Сам бы не высадился на «Прогрессе» — это два. А, если бы и высадился, то не с парой бластеров — точно. Можно допустить, что генерал далеко, и ему на мою шкуру начхать, но я-то здесь, и если вы двинете кони, то и я откинусь!