Последний полёт «Прогресса»

Нормально! Если пойдет так же — продержимся! Не пошло. Отлаженная боевая машина дала сбой — заклинил архаичный пулемет марсианина.

— Вот дерьмо! — выругался сержант, бросая бесполезную железяку на пол.

Чудовище уже вылезло из проема, хлеща себя хвостом по бокам, и отходя в сторону, уступая дорогу следующей. Отработанный алгоритм истребления сипатов продолжал сбоить — пока мы разбирались с ними, в командный отсек проникло еще целых три твари. Одну прикончил я, выпустив последний заряд винтовки, вторую испепелил Лима. Третья успела подобраться совсем близко.

— Получи, скотина, — прошипел Тас, вставляя ствол БУКа прямо в рот монстру, и нажимая на крючок.

Задняя стенка черепа сипата просто взорвалась от огня, но он, продолжая двигаться по инерции, налетел на сержанта и рухнул на пол, подминая его под себя. Сдох — и ладно. Отбросив винтовку, я выдернул из кобуры пистолет, но новые гады не спешили появляться. Их боевые ресурсы тоже не бесконечны.

— Доложить обстановку, — приказал я.

— Пустой, — отозвался Винс.

— Пустой, — словно это, произнес Марко.

— Три-четыре выстрела, — оптимистично воскликнул Назарио.

Обаха — с ней все понятно, ее оружие мы реквизировали, остался лишь Каджар. Но он молчал, придавленный тварью. Сангре с ван Ванкеленом, взяв монстра за задние лапы, стащили его с тела диверсанта. Тот, изрядно помятый, лежа в луже, в которой смешалась кровь человека и сипата, все же продолжал дышать, не выпуская из рук бластера.

— С десяток зарядов еще найдется, — отрапортовал он. — Командир, я правой ноги не чувствую… что с ней?

— Херова, братец, у тебя с ней, — опередил меня Винсент.

От ноги, начиная с колена, вообще почти ничего не осталось — зияющая рана, с обломком перемолотой кости, из которой толчками вытекала кровь. Как он еще в сознании находится — вообще непонятно.

— Вот видишь, Наз, — грустно усмехнулся Тасмахал. — А ты на счет скафандров переживал… теперь-то все сходится!

Винсент, достав из наплечного кармана аптечку, перетянул ногу бойца жгутом, и вколол обезболивающее. Я потратил это время на исследование окрестностей мостика через рентгеновизор винтовки. Ни одной живой твари! Несколько десятков истерзанных боезапасом трупов — и все. Сколько же мы их сегодня перебили? Сотни две — не меньше. 25,5:200 — это еще неплохой расклад. Один к восьми. А то и покруче. Не совсем, правда, понятно, на чей счет отнести БП-1729 с остатками экипажа…

— Товарищ рейд-полковник, подходим к Квессину-3, — напомнила Жаклин.

Пора готовиться. Все, кроме Каджара, облачились в скафандры и надели ракетные ранцы. Было бы смешно и чудовищно несправедливо, если пройдя через все это, окажется, что наши усилия напрасны, а надежда беспочвенна, и мы сгорим на входе в атмосферу, или Р2-Т2 взорвется, или… да мало ли что еще может произойти? Даже если все получится — еще неизвестно, что нас ожидает на самой планете. Секунды ползли мучительно медленно.

За десять минут перед входом в гравитационное поле Квессина-3 пилот отключила генераторы. Все, что не было закреплено, повисло между потолком и полом. В воздух поднялся рой пыли, сократив обзор до расстояния вытянутой руки. Я почувствовал подкатывающуюся к горлу тошноту. Через стекло шлема Винса было видно его позеленевшее лицо. Тварям тоже приходилось несладко — во всяком случае, ни одна так и не наведалась в рубку.

— Входим в плотные слои атмосферы, — предупредила Обаха.

«Прогресс» задрожал. Что-то скрипнуло. От внешних переборок потекли струйки пара. Находясь в свободной парении, мы до сих пор болтались над полом. Спустя минуту вновь раздался с крип, но теперь он не прекращался. Добавился гул. Стены раскалились докрасна, горячий воздух превратился в волнистое марево. Тревожно запищала система пожаротушения. По спине поползли капли пота. Каково же приходилось Тасу? Внешняя обшивка с треском лопалась и обваливалась.

— Десять тысяч метров, — прозвучал в шлефомоне голос Жаклин. — Командир, взрывайте!

Я потянулся к поясу, но пульта от детонатора там не обнаружил. Лихорадочно хлопая себя по бокам, я начал поиск взрывателя.

— Поздно будет! — взмолилась девушка. — Взрывайте!

— Черт! — выругался я. — Пульт у Майкла остался!

— Эх, полковник, — раздался голос Каджара.

Перевернувшись в воздухе, сержант направился к связке гранат.

— Девять тысяч метров!

Тас подплыл к самопальной бомбе, схватился за скобу в стене, и выдернул предохранительное кольцо. Чека, отделившись от гранаты, так и повисла в воздухе. Пятнадцать секунд. Десантник разжал пальцы, но рука прикипела к поручню. Волосы на голове бойца увенчал огненный цветок. Десять секунд.

— Сука, как больно! — не сдержался Каджар.

И уже кричал, кричал, не останавливаясь. Используя в качестве укрытия любой выступ, мы сгрудились у противоположной стены. Пять. Альтиметр ранца показывал восемь тысяч метров, термометр — две с половиной сотни градусов.

От оглушительного взрыва рубка треснула пополам, в отсек хлынуло жидкое пламя. Крик сержанта, зайдя на высокую ноту, прервался. Пот мгновенно высох. Термодатчик зашкалило. Через красное зарево просматривался кусок голубого неба.