Последний полустанок

— Руководители сами не устраиваются, золотко. Где прикажут, там и работаешь…

— Вызвали просто с Ташкента? А чего не в Москву?

— Начальству сверху виднее, золотко.

Самолет набирал высоту. Медики и прочие экспериментаторы брали очередные пробы крови у «транспортируемого молодняка». Сонных гусей начали кормить, освещая их люминесцентными лампами. Гуси пугались, кричали, хлопали подрезанными крыльями. Молодое свиное поголовье, измученное уколами и необычной обстановкой, выражало явный протест и никак не хотело примириться с методикой исследований, предложенной аспирантом НИИАП.

Крики, визг, гоготанье и прочие шумы, связанные с экспериментальной деятельностью молодых диссертантов, все больше и больше раздражали Медоварова. Но что поделаешь? Научная работа!

Он приоткрыл дверь в носовую часть корабля и поманил к себе радиста:

— Найди какой-нибудь маячок, золотко. Дай сюда музычку, а то голова кругом идет.

У каждого окна находились маленькие репродукторы. Толь Толич повернул ручку громкости до отказа и через минуту уже наслаждался мелодией старинного вальса.

Закрыв глаза и плавно раскачиваясь, Толь Толич похвастался:

— Дома у меня этих вальсов штук сорок. Каждый день проигрываю на магнитофоне. Особенно люблю старинные, прямо за сердце хватают.

Римма с треском разломила яблоко.

— Пополам. Чур не отказываться. Обижусь.

Толь Толич машинально взял половинку и фальшиво замурлыкал:

Что призадумалась ты,
В бездну печально глядя?
Или боишься волны
Ты, дорогая моя?

Совсем расчувствовался Толь Толич, но Римма властно выключила репродуктор.

— Який нудный танец! Вальс я не танцую. Старовизна!

Жизненный опыт такого начальника, как Толь Толич, всерьез заинтересовал Римму. Устраиваются же люди! Все у него есть. Хорошая квартира, не то что у Риммы — живут в одной комнате. На дачу только на машине ездит, Жена, конечно, старуха, а ходит в каракуле с двумя чернобурками. Откуда такое счастье свалилось? За что?

И Римма опять вернулась к начатой теме:

— Мабуть, вы с самим министром балакали? Який вин? Молодой чи старый? Здается мне, що министр вас сюда устроил?

— О таких вещах, золотко, не расспрашивают. — Толь Толич пригладил похожие на подсолнушки усы. — Может, и министр, а возможно, и кто-нибудь другой. — И опять по привычке, как бы невзначай, поглядел на потолок.

Римма вздохнула:

— Вот бы познакомиться…

Будем к ней снисходительны. Не только пустенькую девчонку, но и зрелых, умудренных опытом людей Толь Толич не раз вводил в заблуждение своим многозначительным поглядыванием на потолок. Кто знает, кого он имеет в виду?

В самолете стало жарко. Поярков повернул блестящий цилиндрик над головой и направил на себя освежающую воздушную струю. Его мягкие, уже с проседью волосы поднялись вверх.

Он придержал их ладонью, потом, как бы вспомнив о чем-то, встал и, опираясь на спинки кресел, прошел в кабину, к радисту, чтобы узнать, нет ли сообщений от Дерябина.

Как и было намечено по новой программе, согласованной с Поярковым, «Унион» будет подниматься вверх, останавливаясь на разных высотах. Даже в ионосфере он может висеть в пространстве, словно вертолет в воздухе. В данном случае используется система, в принципе похожая на реактивные винты. Таким образом, исследования высших слоев атмосферы могли производиться гораздо полнее и точнее, чем с помощью ракеты, хотя некоторые из них и достигали больших высот, чем «Унион».

Из разговора с Дерябиным выяснилось, что Набатников доволен испытаниями. Диск взобрался как бы на новую ступеньку и сейчас отдыхает на высоте около трех километров. Все приборы работают, в том числе и мейсоновский анализатор.

Поярков поспешил поделиться приятной новостью с Медоваровым:

— Только что говорил с Борисом Захаровичем. «Унион» сразу пошел вверх. Подъем идет почти по расчетному графику.

— Но ведь вы доказывали, что туда забрались два молодца, — не преминул съехидничать Толь Толич. — Куда же девался лишний вес?

— Не знаю.

Медоваров благодушно усмехнулся и погрозил пальцем:

— Вот то-то и оно, что не знаете. А почему, золотко, не хотели заменить тяжелые стекла, как я предлагал?

— Опять вы за свое, Анатолий Анатольевич! — ободренный успехом, укоризненно проговорил Поярков. — У каждого из нас есть свой «пунктик». У Бориса Захаровича — чистота воздуха, у меня — «Унион». А у вас — «космическая броня». Неистовый болельщик.

— А как же? Я ведь практически этими полимерами занимался. Знаю, что к чему.

— Ради постоянной вашей любви к этим самым полимерам я готов застеклить все иллюминаторы «космической броней». Конечно, если она выдержит высотные испытания.

— Не сомневайтесь, золотко, не сомневайтесь, — солидно проговорил Толь Толич.

Римма помедлила, пока Поярков пройдет на свое место.

— Действительно, чушь какую придумали, — обратилась она к Медоварову. — За длинного хлопчика ничего не скажу. Смурной какой-то. Но який жонатый дурень смертяку на небе буде шукаты? Чи ему жить надоело?

— Это вы насчет Бабкина?