Последний приказ Нестора Махно

— Он завтра перейдет! — Аркаша Нагорный, начальник оперативного пункта, ворвался к Задову в кабинет, как майский ураган с грозой, размахивая шифрограммой.

— Ай да Тамарин. Достал он его таки… — Лев Николаевич внимательно перечитал шифровку, в которой значились данные чрезвычайной важности.

Последние шесть месяцев в приграничных с Румынией районах происходили события, поднявшие на ноги весь личный состав. Только установился более-менее размеренный, мирный уклад жизни, люди волновались не о том, как попрятать детей и скотину от очередных налетчиков, как опять вернулось это такое знакомое чувство тревоги. Сначала на дороге возле Беляевки убили председателя сельсовета. Его труп нашли утром селяне, ехавшие на базар за овсом. Тело с перерезанным горлом лежало в стороне от телеги, оглобли которой лежали на земле — коня увели.

Дело попало в милицию, так как первой и главной версией стал разбой залетных бандитов. После второго эпизода, когда в Яськах пропал председатель трудовой сельскохозяйственной артели имени Шевченко, и его тело с таким же порезом на шее всплыло в Турунчуке. Дела объединили в одно и передали в ГПУ.

Позднее еще шесть трупов были обнаружены в прилегающих районах. Библиотекарь, главный бухгалтер еще одной артели, сотрудники органов государственной власти — все погибшие имели одинаковую рану на шее.

По всему складывалось, что все эти убийства корыстного мотива не имеют — мелкие кражи, обнаруженные в некоторых местах происшествий, совершались, скорее всего, для отвода глаз. Цель преступник или преступники, если их было несколько, выбирали исходя из их профессиональной принадлежности — все эти люди были на виду, имели отношение к соворганам и пользовались авторитетом в своих сёлах.

Тщательный опрос жителей окрестных деревень, рыбаков и крестьян свидетелей не выявил. География убийств была довольно обширна, но ограничивалась полосой в шестьдесят километров с севера на юг вдоль границы. Вполне можно было допустить, что это дело рук заезжего специалиста. Исходя из этого, Лёва принял решение переместить усилия оперативников отдела ближе к границе, и тут же появилась первая зацепка — пастух Иона Буюк описал незнакомца, которого он приметил по пути на пастбище. Мужчина крепкого телосложения в пиджаке и с вещмешком за спиной ускорил шаг и, не оборачиваясь, пошел дальше, когда промокший под ночным ливнем пастух попросил у него спичек на местном наречии. На следующий день нашли тело пятой жертвы.

Пограничникам разослали ориентировки, усилили наряды, милиции приказали даже в глубине территории задерживать всех неместных до выяснения личности, но результата так и не было — раз в месяц, а то и чаще сводка происшествий пополнялась очередным убийством с использованием холодного оружия.

Руководство метало громы и молнии. Встал вопрос об усилении оперативной группы специалистами из Киева, что можно было смело считать смачной оплеухой местным гэпэушникам.

Второй краповый прямоугольник в петлицах Лёвиного мундира означал, что его должность соответствует начальнику следственного отдела, но повышение добавило не только денежное содержание, но и хлопоты, ответственность и заботы. Теперь вся головная боль была именно его — Лёвы Задова. С него спрос, ему и награды.

Представление к следующему званию Задов получил за прорыв в создании румынской агентурной сети.

— Мои поздравления товарищу начальнику! — Йося Аглицкий, для которого не было тайн в городе, нарушил все свои правила конспирации и притащил в квартиру Задовых на улице Разумовской несколько плиток швейцарского шоколада и новенький плед в шотландскую клетку.

— Простите? — удивленно спросила Вера, открывшая ему дверь.

— Не удивляйтесь, мадам, я с самыми добрыми намерениями.

— Что это? — жена Льва Николаевича очень осторожно относилась ко всякого рода незнакомцам — супруг предупреждал её однажды, что возможны провокативные проверки, но этот пижон со свертком в руках был настолько обаятелен, что пришлось пустить его за порог.

— Наслышан, что в вашем доме праздник, так скажите Льву Николаичу — Йося заходил. И не волнуйтесь за его совесть, она останется чиста, как воды Дуная в верховьях! — Аглицкий положил сверток возле входа на трюмо. — Пусть это будет не ему. Это его мальчику. На Молдаванке гутарят — Вадиму Львовичу на днях три года стукнет. А детям полезен шоколад. Моё почтение! — Иосиф приподнял шляпу, сверкнув уложенной прической с пробором посередине, и ретировался восвояси.