Последний Приказ (СИ)

Бернарду облегченно выдохнул. Смотреть в лицо мертвого сержанта было просто невыносимо. Впрочем, стоило перевести взгляд на свои руки, - там он видел то же самое. Бернарду снова кинул взгляд в зеркало. Полусгнившее мумифицированное тело в остатках комиссарской формы таращилось на него из зазеркалья пустыми сухими глазами. Беззубый оскал мертвеца, сухая пакля остатков волос. Пергаментная, местами отвалившаяся кожа... Бернарду поднял руку, и отражение в зеркале исправно скопировало его движение ветхой иссохшей рукой.

Бернарду опустил веки, и устало прикрыл глаза. Все это было словно кошмар наяву. Дурной сон. Казалось, стоит открыть глаза, и кошмар развеется. Но это было не так. Детская уловка не сработала. Он уже пробовал. Мертвец оставался мертвецом.

Как же они все этого не заметили? Как он этого не заметил? В полку ходила шуточка, что комиссар Бернарду может заставить выполнять свой долг даже мертвого. Тогда он слушал эти разговорчики с тайной гордостью. Потом... была чума... Но он просто продолжал выполнять свой долг, и заставлял делать это других. И... Бернарду вспомнил последний штурм.

Вот рядовой Квинтано получает в грудь лазерный луч, и несется дальше как ни в чем не бывало...

Вот Эскудеро, потеряв руку во взрыве, поднимается с земли, и помогает встать товарищам...

Вот лейтенанта Эскобар лишается головы, и несется вперед, - двадцать шагов - пока ноги не запнулись об кочку, а так бы бежал и дальше...

Вот горящий Ледесма, ни издавая ни звука боли передает комиссару полковое знамя...

И вот комиссар. Который, видя все происходящее не замечал ничего странного. Сколько может оставаться активным бойцом, человек с проникающим ранением живота? С пневматораксом? С ампутационной раной конечности? Да сколько угодно! И спесивый мертвец-комиссар, замечая очередное нарушение всех законов медицины, лишь пузырился от спеси: Вот это дух! Наш, патосинаский дух!.. - Это правда было смешно. Теперь, вспоминая задним числом. Губы комиссара помимо воли расползлись в невеселом оскале.

Перед атакой один из его гвардейцев тронул проходящего мимо Ангела Императора, - на удачу. "Не трогай меня!" крикнул космодесантник. Бернарду видел это. Но опять ничего не понял тогда. В возгласе космодесантника он услышал лишь гнев от проявленного неуважения. А на самом деле это была яростная брезгливость. Кому приятно, когда к тебе прикасается разложившийся труп?.. Астартес не зря были избранными Императора, - у них были поистине стальные нервы.

Но как же он ничего не замечал?..

Он не замечал, потому что сам был частью этого.

Уже внутри дворца, мятежник выпустил в Бернарду лазерный луч в упор. "Видимо вскользь", - подумал тогда он, - и побежал как ни в чем не бывало. Сколько раз это случалось еще? Когда вообще он умер? Он не мог вспомнить.

Комиссар Витор Бернарду резко выдохнул ненужный ему воздух, из дырявой грудной клетки. Отодвинул стул, поднялся на ноги. Поправил съехавшую на глаза фуражку. Теперь он понимал почему она все время сползала, на его голове осталось слишком мало кожи и волос...

Все же, он не был побежден. В этом мире долг служения Императору оканчивается лишь смертью. Он и его люди перешагнули и этот рубеж. Чума Неверия взяла многих на этой планете. Чума - возможно. Неверие - нет. Хаос... Они продолжали служить Императору. Они заперли губернаторскую мразь с его людишками во дворце. И те с ужасом ждали все эти годы, когда до них доберется окружившая их мертвая армия. Даже так, они послужили делу Императора!

Но теперь это пора было заканчивать.

С достоинством.

Когда Бернарду перестал вопить, увидев во что превратился... - (Император видит, ему стыдно за это краткое проявление малодушия), - Брат Тибо сказал... Нельзя допустить распространения информации. Имя полка не должно быть вычеркнуто из анналов Империума. 280й Патосианский, не изменил долгу, и погиб на планете в безнадежной борьбе... Все что мы можем сделать для вас, - продолжил с сочувствием Астартес - это пустить с орбиты торпеды по дворцовому комплексу. Постарайтесь, чтобы все ваши люди оказались в зоне поражения. Это последний приказ для полка. И отдать его можете только вы, Комиссар...

Бернарду оправил остатки мундира, подтянул сгнивший ремень. На последний парад надо выходить в новой одежде. У него нет даже этой малости. Несправедливо. Но в этом мире вообще не было справедливости. Все благо лишь за чертой этой жизни, - в руках Императора.

Бернарду вышел на Балкон, и оперся на парапет. Закат был ошеломляюще красив. Его люди уже построились, и приветствовали его радостными криками. Редко когда Бернарду видел своих людей такими счастливыми. Все время бои. Изнурительная работа. Муштра. Долг. Видели-ли они от него вообще что-то хорошее? Радовал ли он их, когда мог?

Поздновато задумываться об этом...