Последний Прометей

Наверняка она ждала. Знала, что когда-нибудь попытаюсь… Как только я прыгнул, протянув руки к её шее, тело пронзило током и я свалился на пол, больно ударившись подбородком и ребрами. В глазах помутилось.

Пролежал несколько часов. Малейшее движение, даже моргание, причиняло невероятные страдания. Конечности подергивались, как у эпилептика. Хотелось сдохнуть. В первую очередь — от стыда… Обмочился во время судорог.

Панда просто ушла. Бросила подыхать, как бродячего пса.

…Прошло несколько дней, или недель — я перестал следить за часами. Проводил время наверху, рядом с ЭВМ. Боялся, что она прокрадется, когда меня не будет, и что-нибудь испортит. Провода перережет, например…

Старался не отсвечивать. Как вор прокрадывался вниз, к складу старой тушенки, набирал сколько мог и тащил в свою берлогу. Даже гальюн соорудил, в подсобке. Экономя фонарик, ходил в полной темноте, ориентируясь по запахам и рельефу стен. Сумасшедшая крыса.

Что-то бормотал — просто так, чтобы слушать живой голос. Рассказывал сам себе истории, вычитанные когда-то в детстве…

Время остановилось. Без смены дня и ночи, лишенный какого-либо осмысленного занятия, я всё глубже погружался в призрачный, иллюзорный мир. Казалось, что наш островок — единственный кусок суши, уцелевший после войны. Вся планета погрузилась в полярную ночь ядерной зимы…

Я всё время думал о том, чтобы запустить последние ракеты. Пусть себе летят, довершат начатое другими, выполнят свое предназначение. Да и мое, пожалуй, тоже…

Просыпаясь на полу, в ворохе отсыревших тряпок, я думал: сейчас!.. Подняться наверх, в операционный зал, врубить последний отсчет… Но нужно сначала перекусить. Да, точно, перекусить. Посмотреть, что делает «она». А потом и… Сколько раз я просыпался с такими мыслями? Даже не знаю.

…Шаги в коридоре, застучали по металлической лесенке…

— Эй, Маасима-сан! Ты еще жив?

Чужой голос непривычно резанул по ушам — очень давно не слышал никого, кроме себя.

— Тебе какое дело?

— Да так… Хотела узнать, как ты, что поделываешь? Не совсем еще свихнулся?

У меня сперло дыхание, кровь ударила в голову.

— Иди в жопу!

— Дурак ты, Маасима-сан. И лечиться не хочешь…

Жалеет, значит! Смотрит пристально, но близко не подходит. И слава богу, а то я за себя не отвечаю…

— Что тебе от меня надо? Зачем ты меня здесь держишь?

На самом деле, я пытался выбраться с базы. Когда вылез на поверхность — чуть не помер от удивления. Насколько я помнил, вокруг должно простираться ледовое поле… Собирался пешком добраться до острова Врангеля, а там, даст Бог, или встретить кого-нибудь, или подать сигнал на Большую Землю. Но льда не было и в помине. Потом хотел украсть амфибию — тоже не получилось. Не смог разобраться с управлением…

— Ты в нашем мире — чужой. Как ребенок, только хуже…

«Ага, щас… Максимум, военный трибунал за убийство. Но всё лучше, чем здесь гнить…»

Закуривает. Я нервно принюхиваюсь, но до просьбы унижаться не желаю.

— Нянчишся со своими ракетами, а не понимаешь, что они уже не полетят.

Меня прошиб пот. Как так? Что она с ними сделала? Неужели успела?

— Да не я. — качает головой. Видимо, все эмоции у меня на лице отразились. — Прошла куча врмени, как ты не можешь понять? Здесь всё древнее. Топливо протухло, комп накрылся медным тазиком, контакты погнили… так что — хана установке.

«Врёшь! Чего б ты тут сидела, в холодрыге, если б хана? Нужны они тебе, ракетки-то! Очень нужны…»

А сам осторожно перемещаюсь к панели управления. Пока здесь кантовался, протер её всю, от скуки, начистил до блеска… Только не включал ни разу. Сглазить боялся, наверное…

«Вот и настал момент истины! Наконец-то!» — ключ у меня на шее болтается, на шнурке.

— А что, — спрашивает, — и вправду решил весь мир угробить? Не страшно?

— Отбоялся уже…

Она не мешает. Стоит у стены, руки на груди сложила и ждет. Как будто говоря: — «Слабо тебе…»

Глядя на неё исподлобья, срываю ключ, откидываю стеклянный колпак, секунда — и поворот. Сейчас загорится панель, раздастся гул ТНА, задрожит пол… Я чувствовал злобную радость. — Вот! Вот оно! …

И — ничего.

Панда молчит. Заранее знала, что не выйдет…

Я вынул ключ, зачем-то дунул в отверстие, вставил назад и повернул еще раз. Так бывает: щелкаешь выключателем, туда-сюда, а свет не загорается.

Фонарь замигал. Лицо Панды — неподвижное, с узкими прорезями глаз — в меркнущем свете было похоже на страшную маску.

«Она, точно она! Что-то повредила. Провода перерезала!»

— Что ты сделала? — хочется ругнуться так, чтобы шуба завернулась, но сдерживаюсь. Не дождется…

Пожимает плечами.

— Не веришь мне, а зря. Придется тебя выключить.

Стою, как дурак, и глазами хлопаю. Ни разу мне не приходила в голову мысль, что она может меня убить. Убедил себя, что я ей нужен. Но если разобраться — зачем? С ракетами она и сама, при желании, справится…

— Выключить? — голос прозвучал хрипло и неуверенно.

«Нельзя, нельзя показывать слабость!»

— Ты — синтет. Матрица снята с мертвого человека, Максима Лазарева. Но ты — не он.

Я ничего не понял, но как это прозвучало, мне не понравилось.

— Что значит синтет?