Последний путь

Я вспомнил как они ушли в криосон, хоть я и был против. Как десятилетиями мы бились, чтобы вернуть их к жизни, но ничего не получилось. Принцип заморозки был ошибочный и в этом был камень преткновения. Лишь спустя семьдесят лет драконцы помогли мне разморозить их. Но какой ценой! Их тело и разум были повреждены, они таяли на моих глазах, не давая ни малейшей возможности придумать хоть какое-то приемлемое решение.

Родители всегда были сильными и были счастливы даже тем минутам, в которые смогли вспомнить кто я, чтобы попрощаться.

Да, я предлагал выход. Восстановить их в новом теле и дать новую жизнь. Но вероятность частичной или полной потери памяти была столь велика, что они сразу отказались от глупой затеи, попросив дать им спокойно уйти.

Но я не послушался! Просто не смог! Как всегда, я решил возложить ответственность судьбоносного выбора на себя и теперь сам пожинал его плоды. Но я ни разу не пожалел об этом, сколь бы тяжело мне не было. Ведь они были здесь, со мной…

Мы спасли их в последний момент, когда тело почти умерло, а обессилевший мозг сиял последними обрывками цельных мыслей.

Они остались живы, но не помнили ни меня, ни те годы, что мы существовали как семья. Как единое целое.

Им повезло, в памяти остались их знакомство и свадьба. И все что было до этого. А главное: безудержная любовь, которая сохранилась не смотря ни на время, ни на катаклизмы и даже неисправный криосон, погубивший миллионы неповинных жизней.

Они совсем не помнили своего сына, а рассказы о том, что он у них есть и прожил гораздо больше их, вызвали не больше, чем недоумение. Они не понимали, где находятся, что от них хотят, и кто я такой, чтобы утверждать подобное.

Время шло, а вместе с ним пришло и осознание… Мир изменился, и мы тоже.

Я очнулся от нахлынувших воспоминаний и сел за круглый стол. Мама ушла и вскоре появилась с милым блюдом в цветочек, на котором лежала горка свежеиспеченного печенья. Вскоре на столе появился травяной чай и разговор продолжился.

— Попробуешь мою стряпню? Папа говорит, что очень вкусно. Я долго подбирала рецепт из-за других продуктов на Ситарисе. Но, по-моему, вкус теперь именно такой, каким я его запомнила, когда пекла еще на Земле.

Я попробовал мамину выпечку и сделал несколько глотков горячего напитка. А когда-то она знала, что я пью только теплый.

Из-под блюдца выглядывало старое фото. Мне лет пять, мы с родителями в зоопарке. Все счастливые, в то время все жили одним днем.

Под стеклом стола было множество фотографий тех давних времен. Они усеивали всю поверхность, словно пытаясь вытянуть то, что давно уже не хранилось даже в самых дальних задворках их памяти.

Это была моя идея! Надежда умирает последней, так говорят. Вот и я надеялся, что, если окружить родителей знаками прошлого, внутри что-то проснется. Свершится чудо…

Но жизнь порой не идет на уступки.

— Спасибо! И правда очень вкусно, — сказал я и мама довольно улыбнулась, а затем посмотрела на папу взглядом полным нежности и любви.

— По его просьбе приготовила! — затем ее взгляд вновь вернулся на меня, и она спросила. — Ты сегодня молчаливее чем обычно. Что случилось? С нами можешь поделиться, ты же знаешь.

В душе я улыбнулся. Они были хорошие люди, и несмотря ни на что, относились ко мне с особым трепетом.

— Я прилетел попрощаться, — сказал я и подул на чай. — Хочу отправиться в полет к черной дыре и едва ли уже вернусь. Контракт еще не подписан, но решение принято.

На ее лице застыло непонимание и тревога.

— Дорогой, ты уверен, что правильно поступаешь? — в родных глазах появилась грусть.

— Уверен! — я заерзал на месте. — Мне нет места в этом мире. Воспоминания тянут на дно, депрессия душит, а страхи убивают…

— Сын, неужели в таком развитом мире это не лечится медикаментозно? — спросил отец.

— Я не хочу синтетического счастья. Да и дело не только в этом, у меня нет тяги к жизни, и мучают постоянные мигрени. Мне кажется, я схожу с ума. Все из-за третьего расширителя памяти.

— Так удали его к черту! — он махнул рукой и в его движении я узнал самого себя. — К чему тебе эти лишние воспоминания из прошлого?

— Их нельзя удалить выборочно. А в моей голове они давно не помещаются. Лишиться тех сокровенных отрывков из детства, где есть вы… Мне даже думать об этом больно.

— Но ты же смог сделать этот сложный выбор за нас. И посмотри! Мы счастливы.

Кружка дымилась и казалось, что этот пар заволакивает и мой разум. Больная тема…

— К сожалению, у меня нет человека, который мог бы принять это решение за меня. А я не готов. К тому же, подписав контракт, я пожертвую большую часть своего состояния на науку — это моя давняя мечта.

— Не знаю, на мой взгляд это необдуманное решение. Не торопись, — сказал папа, скрестив руки на груди.

За моей спиной послушался шелест тихих шагов, и я обернулся.

Это был худенький мальчик с копной непослушных темных волос. Высокий с карими глазами. Его лицо было очень знакомо мне, хоть мы ни разу и не виделись.