Последний рассвет

Игра взглядов мгновенно распространилась по залу, разбегаясь невидимыми волнами. Зал затаился с безмолвным напряжением.

— Незыблемое правило самурайской чести, известное с давних времён: авангард должен возглавить Сайто Хидеаки, владелец провинции, ближе всего расположенной к неприятелю, — твёрдо сказал вассал Уэсуги, генерал Накомото, поднявшись на ноги.

Узел волос на его затылке был перевязан бледно-зелёной лентой. Поверх кимоно златотканой парчи — накидка из тигровой шкуры. Позолоченный меч и дорогой наряд делали его величественным.

— Расстояние между полем боя и расположением крепости не должно иметь никакого отношения к порядку следования войск, — уверенность в себе, помноженная на вдохновение, прибавляла веса речам Хавасана. Он выглядел исполином, способным в одиночку пробиться в гуще врагов к заветной цели. — Сражение не всегда выигрывается и численностью войска, но чаще мастерством командира. Грань между победой и поражением — тонкая и зыбкая, малейшая оплошность нарушит её. Я, сын Иоши Добая, должен быть на передовой! Ударом в лоб я опрокину оборону Нагоя!

Хадзиме смотрел на него с гордостью, умилением, с которым отец глядит на любимого сына. Стиль полководческого искусства, присущий Хавасану, отличался неукротимым напором.

Умудрённый опытом бесчисленных битв, проникшийся самоуверенностью благодаря их победоносному исходу, генерал Хавасан стремился влиять на решение совета, исходя из своих убеждений и правил. И теперь не желал считаться ни с чьим чужим «ошибочным мнением».

Генерал резерва, Накомото, уступать не собирался. Он выставил вперёд нижнюю челюсть и с видом гордым и самодовольным отвечал:

— Нагоя сходу не взять. Река Кисо-гава огибает линию укреплений в окрестностях города с севера, и она довольно широка. А на противоположном берегу засел Ода Бадафуса — его аркебузиры и лучники перестреляют вас на переправе, а его самураи даже не станут седлать коней.

Будучи равными военачальниками, Хавасан и Накомото постоянно соперничали, однако без тени неприязни или зависти, опровергая пословицу, будто двум большим рыбам тесно в одном пруду. Они оба сражались, возлагая свою жизнь и веру на одно лишь движение меча.

— Мы наступаем зимой, когда реку скуёт льдом, и она не станет преградой. Напротив, для конницы будет довольно простора, — возражал Хавасан.

— К зиме наша армия превратится в сборище голодранцев, — скривился Накомото.

Спор бы затянулся, если бы Мотохайдус не рассудил с приличествующей его положению непостижимой мудростью:

— Пусть предварительное совещание — всего лишь совещание, но истинное положение дел оценим при подходе, так скажем, за десять ри!..

Советник сдержанно улыбнулся собственной шутке. Вассалы, коменданты крепостей, военачальники из провинций и мастера поддержали тихими возгласами. Но Хадзиме, который был сейчас слишком серьёзен, покачал указательным пальцем; ослепительно блеснул крупный бриллиант. Он не захотел пускаться в пространные объяснения, поэтому выразился кратко:

— У нас не больше двух недель, чтобы встряхнуть разгильдяев, потом — выступаем!

Покидая зал, Хадзиме вполголоса напомнил Кендзо:

— Доведи братьям Зотайдо насчёт реликвии, хранимой в Ацута.

Совещание окончилось, служанки внесли в зал кушанья, появились и танцовщицы, и музыканты, а за окном клубились облака, своим непостоянством отражая в зеркале небес разброд, который переживала страна. Воспользовавшись случаем, Шуинсай со своей отцовской болью обратился к мастеру Кендзо. Хмурым молчанием старик дал понять, что дело скверно и лучше ему не отвечать. По существу миссии Зотайдо Кендзо сказал приблизительно следующее:

— В храме Ацута, как известно, хранится священный меч, извлечённый со дна моря лучшими ныряльщиками Ямато. Этот меч необходимо найти и перепрятать там же, но так, чтобы никто, кроме императора Нинтоку Тоды, не смог его отыскать. Война войной, а ваше шпионское задание надо выполнять в тылу врага и вернуться живыми. Вам ещё — за яшмовыми подвесками и за зеркалом в два разных места.

Лао, наевшись «от пуза», ворчал, требуя оставить зал и гостей, и вообще старший Зотайдо охотно отправился бы на недельку погостить у брата. Чуя нутром смятение Шуинсая, перестал бормотать под нос, и, деликатно пояснив Мотохайдусу причину их скорого ухода, поспешил вон.

* * *

Издали, в предзакатных сумерках, Ампаруа казалась забытой деревней. Тропы к ней всегда заметало глубокими снегами, и можно невольно подумать, что находишься на горном перевале где-нибудь в Яманаси. Но сегодня белого покрова оказалось меньше, и в нём темнели следы недавно прошедшей многочисленной конницы. Зимой в деревне обычно стояла тишина, нарушаемая перекликанием птиц на изгородях и звуками тренировки в бамбуковом лесу близ додзё младшего Зотайдо, но сейчас царило неистовое оживление: сельские мужчины разных возрастов рвались записываться в ряды армии императора Нинтоку Тоды.