Последний рассвет

Начался дождь. Казуми-ёси заторопилась укрыться под крону одинокого дуба, растущего у развилки.

Старые ноги долго несли шаманку к столичному граду нового Тэнно, и уже на самом подходе к Эдо давешние полицейские нагнали Казуми-ёси. Странное и весьма забавное зрелище предстало перед ней! Четверо полицейских с понурыми головами несли всё вооружение отряда — все двенадцать длинных железных палок. Ещё двое, следующие за ними, плавно переступая, тащили паланкин, в каких слуги переносят господ. Остальные шестеро, отдуваясь и пыхтя, позади процессии волокли на бамбуковых носилках спутанного пораненного коня…

* * *

Красно-оранжевый диск солнца садился в бело-серые облака, после дождливого дня стволы в бамбуковом лесочке напротив трёхэтажного дворца императора Эдо становились алее. Просёлочная дорога, та, что проходила между рисовых полей, бурой грязью выделялась посреди омытой зелени. В сгущающихся малиновых сумерках надо всем Эдо разливалась темнота, и лишь стрёкот насекомых приветствовал близкую ночь. Резче очертились стволы красных сосен, увитые тёмно-зелёными стеблями китайского лимонника.

Советник императора Тоды, Мотохайдус, обладал богатой фантазией. На синеющем фоне далёкой горы Фудзи, величественно проступающей из тумана, сосны казались ему рубиновым ожерельем на шее великана.

— На государственной службе далеко не каждый день позволяешь себе любоваться закатом! — не оборачиваясь, произнёс он по-английски.

— Да, милорд, — отозвался гость. — В государственных делах мелочей не бывает.

— И дамба разрушается от муравьиной норки, — поддержал советник. — Продолжим нашу беседу за партией сёги, капитан?

— О, ваши шахматы — странная игра!

— Чем же?

Гость-европеец пожал плечами.

— Необычно как-то… использовать срубленные фигуры соперника для заброса в стан врага и атаки.

— Вы срубаете, а мы берём в плен, и воины просто становятся сакиката, меняют господина. Такова реальность здесь, на островах.

— Кстати, милорд, мой шкипер, побывавший вчера в «Тростниковом поле», рассказал презабавную новость. В Хаконэ разбушевался один конный высокородный акуто, подъехавший со стороны «Горящей гавани»; срывая гневное расположение духа на местном начальстве, он порубал стражников. Посланный же на усмирение полицейский наряд смог подступиться к этому самураю, оказавшемуся важной шишкой, только покалечив скакуна… В итоге сей достойный господин не только въехал в столицу на плечах ретивых полицейских, но заставил их без малого пять десятков миль нести раненное животное на руках. Каково!

— Наслышан, наслышан. — Ухмыльнулся кампаку Мотохайдус. — Несчастный господин Кено Мицухидэ побеждён и нелепо унижен… Вряд ли сёгун на этот раз доверит фавориту знаменосцев генерала Хавасана.

— Зато куни-сю получат необычайно искусного командира!

— Да, — раздумчиво протянул Мотохайдус. — Недруги наши строят козни… Подкупают разбойников и подсылают шпионов… опасно человеку находиться вне дома в ночное время, а в доме государственного служащего ещё опаснее.

— Что же, милорд, разрешите отбыть на судно? — склонил голову капитан.

— Передайте, вот, нашему другу, — советник отстегнул кошель. — Буду рад встретить вас в добром здравии завтра, лорд Коридвен! — поклонился Мотохайдус.

Решив, что и на сей раз не стоит терять времени на созерцание красот, советник вошёл в свою комнату и запретил страже тревожить его занятую персону по пустякам. От природы Мотохайдус был не добрым общительным человеком, но иногда полагал полезным им казаться — мог безо всякой причины облагодетельствовать медяком служанку, или заговорить с обыкновенным охранником о жизни, или пошутить; в отличие от генералов, он разрешал стражникам переговариваться между собой во время караула. Но чаще всего, понимая важность своего поста в глазах подчинённых, советник императора Тоды старался быть жёстким и строгим, под стать сёгуну Ёсисаде Хадзиме.

Кампаку Мотохайдус не только контролировал чиновников высоких должностей, но и, как высокообразованный архитектор, разрабатывал проекты крепостей по китайской строительной науке. Не сомневался он, что владения Нинтоку Тоды расширятся далеко на юго-запад, и крепость Эдо обязательно станет символом вечного могущества эпохи Го-Нара… И для этого, напомнил себе советник императора, он должен постараться переиграть одновременно обе враждующие стороны в политические шахматы… Неспроста принял Мотохайдус и нынешнее имя — комодзинское звучание нравилось ему: motor hard означает жёсткий, усердный двигатель. Оттого и не страшился плести интриги он, ямабуси, практикующий «большое отшельничество», оттого же пала вражда между ним, Идзу Мотоёри, и нынешним настоятелем храма Минобусан, Сендэем… учеником, узнавшим чужую тайну, и учителем, который не смог её оберечь… Одно к одному… Дао.

Итак, ход сделан. И это будет та самая муравьиная норка, что поможет естественному течению событий снести дамбу.