Последний раунд

- Вовочка, вставай скорее! Дядя Семен приехал, - услышал Вовка сквозь сон голос матери. - Проснись, дорога каждая минута!

Вовка с трудом открыл глаза. Керосиновая лампа тускло освещала избу. Где-то ухали взрывы, и от них дрожали стекла в окнах. Мать сунула ему в руки теплую куртку.

- Одевайся! Застынешь в дороге.

Вовка выбежал на крыльцо. Летняя ночь обдала его свежестью. Во дворе, у самого крыльца, стояла двуколка, и дядя Семен укладывал на нее вещи, которые из дому выносили мама и бабушка.

- Садитесь! - скомандовал дядя Семен.

Мать попрощалась с бабушкой, быстро надела легкое пальто и, не выпуская из рук сумочку, влезла на двуколку. Бабушка обняла Вовку, заплакала и, приговаривая «внучок ты мой», трижды поцеловала. Прибежала жена дяди Семена, тетя Мария, и положила в повозку узел.

- Возьмите на дорогу!

Следом за ней показался заспанный Санька. В руках у него был кнут, подаренный им Вовке в день приезда. Еще прошлым утром Вовка забыл его в Санькиной избе. Санька смотрел на брата грустными глазами. Жаль было расставаться.

- Возьми! - он протянул Вовке кнут. - Не теряй больше. В Москве таких нет.

Дядя Семен дернул вожжи:

- Но! Пошел!

Вовка оглянулся. У ворот стояла бабушка и утирала платком глаза. Тетя Мария махала рукой. Санька припустился за двуколкой, но догнать ее не смог…

Сидеть на узле было неудобно, чемодан то и дело сползал на Вовку. Каждый раз, когда колеса попадали в колдобину, Вовка ударялся коленом о плетеную корзинку, стоящую слева.

Дядя Семен все время подгонял коня. Двуколку кидало из стороны в сторону. Вовка, чтобы не вылететь, ухватился за край передка и цепко держался за него до ломоты в пальцах. Мать, подавшись вперед, тяжело дышала над Вовкиной головой, и он отчетливо слышал ее тревожный шепот: «Только бы успеть к поезду! Только бы успеть!»

Часа два мчались без остановки. Вовка устал, ноги и руки одеревенели.

На рассвете, едва взошло солнце, они приехали в районный центр.

К пыльной станционной площади пробиться не удалось. Здесь было тесно и шумно, как на базаре в воскресный день. Автомобили гудели, требуя дороги, лошади ржали и, покрывая многоголосый шум толпы, то там, то здесь раздавался истошный детский плач. Мужчины и женщины с чемоданами и узлами в руках толпились у двери станционного здания.

Мать, едва только дядя Семен остановил коня, соскочила с двуколки и, держа сумочку в руках, тоже побежала на станцию за билетами. Она лишь крикнула Вовке:

- Никуда не отходи! Я скоро!

Дядя Семен, привязав вожжи к передку, спрыгнул с двуколки и, выкурив папиросу, сказал:

- Пойду помогу Катерине, там ей не пробраться к кассе. Вишь, сколько люду наехало.

Оставшись один, Вовка осмотрелся. В нескольких шагах от него стояли милиционер и солдат с красной повязкой на рукаве. «Патруль», - догадался Вовка. Рядом на телеге среди узлов и корзин сидела колхозница и кормила белокурого мальчугана лет пяти. Тот аппетитно ел кусок домашнего пирога и запивал молоком из бутылки.

Вовка почувствовал, что проголодался. Приподняв крышку корзинки, он засунул туда руку. В корзинке оказались вещи.

Было душно и пыльно. Ни мать, ни дядя Семен не появлялись. Вовка зубами развязал один узел, нащупал хлеб и отломил большую горбушку. В другом узле Вовка нашел сало и вытащил кусок. От соленого захотелось пить.

Вовка спрятал сало. Неподалеку, рядом с решетчатым забором, он заметил колодец. Вокруг него толпились мужики и бабы с котелками, кружками, бутылками, ведрами. Вовка решил сбегать напиться. Взяв свой кнут, он одним концом привязал его за уздечку, а другим, с кнутовищем, обмотал вокруг ствола акации и завязал узлом. Конь несколько раз ткнулся ему в руки мокрой прохладной мордой, понимающе глядя большими черными глазами.

- Ни с места! - приказал коню Вовка. - Я сейчас.

Воду из колодца доставали деревянным почерневшим ведром, привязанным цепью и веревкой. Когда подошел Вовкин черед, мужчина в запыленном костюме прохрипел:

- Ну, подставляй, что там у тебя!

У Вовки не было ни кружки, ни котелка. Он, не зная, что делать, затоптался на месте. Толстая женщина толкнула его локтем и протянула свою кастрюлю.

- Не мешайся, отойди, раз некуда брать!

Кто-то из задних рядов крикнул со смехом:

- А ты, парень, в шапку!

Вовка обрадовался этой мысли и, сняв кепку, посмотрел на мужчину.

- Налейте сюда, пожалуйста!

- Ты что, очумел? - мужчина поднял усталые глаза на Вовку.

Толстая женщина, которая минуту назад толкнула его локтем, вздохнула и протянула кастрюлю с водой.

- Пей, господь с тобой. Все мы нынче запарились…

Вовка припал к краю зеленой кастрюли. Вода обжигала холодом, студила до ломоты зубы. Но Вовка пил и пил, проливая воду на рубаху и ботинки.

Вдруг надрывно загудели паровозы, зазвенел колокол.

- Воздушная тревога!

- Спасайся!

Женщина, выхватив у оторопевшего Вовки кастрюлю, неуклюже побежала к своей телеге, расплескивая воду. Вовка тоже побежал к двуколке.