Последний раунд

Метрах в пятидесяти от Заячьего хвоста в липкой трясине тонул генерал. Он старался выбраться. Но трясина неумолимо засасывала его.

- Ну, гад, получай! - Вовка вскинул автомат.

Но тут вспомнил слова Валентины: «Из трясины не выбраться…» - и опустил оружие.

- Подыхай так… Фашист проклятый!

Вовка отвернулся и оторопел. Он увидел Михася. Тот, неестественно подвернув руку под себя, лежал вниз лицом.

- Михась! - Вовка наклонился над ним.

На голове Михася сквозь волосы проступала кровь. Вовка осторожно перевернул его, расстегнул рубаху, прислонился ухом к груди. Сердце работало, как часы, ровно, спокойно.

Вовка разорвал рубаху, перевязал голову Михася.

Михась открыл глаза и виновато прошептал:

- Хотел сапоги снять… Распутал ноги, а он меня каблуком…

Вовка посадил товарища, взял его за левую руку, перекинул себе через шею и, подхватив под мышки другой рукой, приподнял.

- Потерпи, друг, потерпи. Сейчас выберемся.

Выстрелы неожиданно прекратились. Лишь из трясины доносились леденящие душу вопли генерала, треск ломаемых веток, резкие выкрики команд. «Нашли, - подумал Вовка, - хотят спасать». Вдруг к воплям генерала прибавились еще два крика. Видимо, это были смельчаки, которые, пытаясь спасти генерала, сами очутились в трясине…

Вовка усмехнулся: «Близок локоть, да не укусишь, - подумал он. - Ну, кто следующий?» До Вовкиного слуха донеслись ругань, угрозы. Немецкий офицер пытался заставить солдат, но охотников лезть в трясину не нашлось.

Нести Михася оказалось не так легко. Но Вовка напрягал последние силы, он спешил. «Главное, выбраться в лес и уйти подальше, пока немцы заняты генералом», - думал он.

Но Вовка ошибался. Безопасно было здесь, на полуострове, ибо путь к Заячьему хвосту немцы не знали. А там, на берегу, их ждала засада. Они шли прямо на нее.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой Вовка знакомится с партизаном и убивает Мюллера

Вовка сидел на полу, обхватив руками колени, и мрачно смотрел перед собой. В камере был полумрак. Небольшое продолговатое окошечко, разлинованное на маленькие квадраты толстыми прутьями, еле пропускало свет.

Близился вечер, и квадратные солнечные зайчики медленно ползли вверх, к потолку. Вовка следил за ними, мысленно переживая события последнего дня.

Они с Михасем попались по-глупому, сами пришли в лапы к фашистам. Едва они ступили на твердую землю, на них набросились немцы. Вовка едва успел опустить Михася и схватиться за автомат.

Однако выстрелить не удалось. Здоровенный рыжебородый немец вырвал у него из рук оружие. Второй подскочил сзади. Вовка почувствовал сильный удар по голове. В глазах стало темно, запрыгали разноцветные звездочки. Что было потом, Вовка не помнит. Не помнит, как его и Михася скрутили и бросили в кузов грузовика, как везли…

Вовка очнулся только в камере. Он почувствовал, что лежит на жестком холодном каменном полу. Все тело болело, голова странно гудела, хотелось пить.

- Воды, - прошептал Вовка и открыл глаза.

Ему никто не ответил. Вовка приподнял голову. «Где я?» - мелькнула тревожная мысль, и тут он увидел почти у потолка продолговатое окошко с толстой решеткой.

- Михась! - Вовка осмотрелся.

Камера была пуста.

Вовка обошел небольшое помещение, держась рукой за стену, чуть не опрокинул ведро с водой, ощупал обитую железом дверь. Стукнул в нее несколько раз, сначала тихо, а потом сильней и сильней. Но там, за дверью, молчали.

Вовка опустился на пол у стены, оперся о нее спиной, подтянул к груди колени, обхватил их руками и задумался. Так он просидел долго.

Сноп лучей вечернего солнца превратился из ярко-желтого в золотисто-оранжевый, и солнечный квадратный зайчик подполз по серой стене почти к самому потолку. Надвигался вечер, в камере стало почти темно. От стен тянуло сыростью. Вовка, до онемения сжимая руки, по-прежнему сидел, опираясь спиной о стену, и думал, думал, силясь разгадать: где Михась, что с ним сделали? Что теперь будет? Где Санька и Тинка?

Внезапно послышались голоса и шаги. Щелкнул замок, лязгнул отодвигаемый засов, и тяжелая, обитая железом дверь медленно, со скрипом открылась.

Вовка, сжавшись в комок, ждал, что сейчас немцы войдут в камеру, схватят его, потащат на допрос. Но этого не случилось. В камеру кого-то грубо втолкнули. Человек не удержался и упал.

Тяжелая дверь снова захлопнулась, лязгнул засов, в замке дважды повернули ключ.

Человек лежал без движения. Вовка издали смотрел на него, боясь пошевелиться. Незнакомец тяжело, прерывисто дышал. Рубаха, разодранная на спине, была в кровавых пятнах.

Отдышавшись, мужчина поднял голову. Вовка увидел его лицо. Оно было все в кровоподтеках. Левый глаз заплыл. Из разбитого носа текла темная струйка крови, на вспухших, разбитых губах засохли темные пятна. Вовке стало страшно.

Мужчина, опираясь на руки, медленно привстал, осмотрел камеру. Они встретились взглядами. Губы растянулись в подобие улыбки.

- А, это ты! - сказал он тихим, добрым голосом уставшего человека. - Очухался, значит?

Вовка недоуменно посмотрел на него.

- А вы откуда меня знаете?