Последний ребенок

Ливай не умел плавать.

Тревожная мысль промелькнула и пропала. В следующую секунду, еще до того, как Бог повелел прыгать, он был в воде.

Раскинув руки и ноги, Ливай плюхнулся в реку, и грязная вода вторглась ему в рот. Он вынырнул, отплевываясь, снова погрузился, шлепая руками по юркой и холодной воде. Боролся с рекой, захлебываясь и страшась умереть, — а потом обнаружил, что может стоять и что вода поднимается только по грудь. Он двинулся вниз по течению, прорываясь через кусочки света, пока не увидел ящик, лениво кружащий перед упавшим деревом.

Ливай выполз на берег, не обращая внимания на терзающую его боль. И снова подумал о жене.

Не нужно ей было делать то, что она сделала.

Он лег, прижав к себе ящик. Боль осталась. Что-то было не так в его теле.

Не нужно ей было делать то…

В конце концов Ливай уснул, обнимая ящик и мыча, когда боль дергала его огромные члены.

Глава 13

— Ничего. — Хант стоял в низком подвале дома Дэвида Уилсона. Рядом неуклюже горбился Джон Йокам. Из двух тронутых ржавчиной патронов, прикрученных к балке перекрытия, торчали две голые лампочки. В дальнем углу стоял холодный черный котел. Хант поскреб ногой пол — в воздух поднялось и осело облачко плесени и пыли. В помещении запахло землей и сырым бетоном.

— А чего ты ждал? — спросил Йокам.

Хант заглянул в тесную комнатушку под гостиной в задней части дома.

— Ждал, что повезет. Хотя бы раз.

— Такого не бывает — ни везенья, ни невезенья.

— Скажи это Тиффани.

Пятнадцать часов прошло с тех пор, как неизвестный затянул девочку в свою машину, а они даже на шаг не приблизились к решению проблемы. Дом и участок обыскали самым тщательным образом — и никакого результата. Хант хлопнул ладонью по лестничным перилам, и на пол осыпалась пыль.

— Надо бы проверить сына. Забыл предупредить, что задержусь.

— Позвони, да и все дела.

Хант покачал головой:

— Не ответит.

— Все так плохо?

— Не хочу об этом говорить.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Йокам.

Хант кивнул в сторону лестницы:

— Заканчивай здесь. Закрывай. Встречаемся в участке через полчаса.

— А потом?

— Мы же работаем на стороне ангелов. Помолимся, попросим немного удачи. — Хант приложил палец к лицу Йокима. — И молчи.

Тот поднял руки.

— Что?

— Ни слова.

* * *

Выйдя из дома, Хант обнаружил небольшую толпу собравшихся на тротуаре соседей. Неподалеку стояли два полицейских в форме, но все равно пройти к машине оказалось непросто. Тем не менее он уже почти добрался до нее, когда какой-то худощавый, сердитый на вид мужчина спросил:

— Вы здесь из-за Тиффани Шор?

Хант не ответил.

— Нам никто ничего не говорит. — Мужчина повысил голос, а когда детектив прошел мимо, добавил еще: — Этот человек как-то связан с похищением?

Хант уже почти остановился, но в последний момент передумал. Что ни скажи, лучше не станет.

В машине он включил на полную кондиционер и, не задерживаясь, уехал. Нужно было проверить, как там сын, умыться и переодеться, но Хант вдруг поймал себя на том, что катит по долгому спуску к дому Кэтрин Мерримон. Лора Тейлор открыла дверь еще до того, как он успел постучать. Лицо усталое, губы сжаты, рука — на кобуре служебного оружия. Увидев, кто пришел, она расслабилась, шагнула на крыльцо и закрыла за собой дверь.

Хант кивнул.

— Ну как? Появлялся?

— Мальчишка? Нет. А этот придурок, Кен Холлоуэй, — да.

— Проблемы?

— Искал Джонни. Зол был как черт, рожа так и горела. Нес что-то насчет разбитого фортепиано. То ли «Стейнман», то ли «Стейнбек»…

— «Стейнуэй».

— Точно. Мол, парень бросил камень в окно, разбил инструмент… — Тейлор улыбнулась. — Дорогая, наверное, штука.

— Да, — усмехнулся Хант. — У тебя с ним возникли трудности?

— Да уж… Я его не впустила, так он принялся звать мать Джонни. Говорю, мол, успокойтесь, — переключается, обещает устроить мне неприятности, добиться, чтобы меня выгнали. — От ее слов дохнуло злостью. — Будь мальчишка здесь, ему бы точно влетело.

— Давно это было? — Хант посмотрел на улицу.

— С час назад, может быть. Обещал вернуться с адвокатом.

— Ты серьезно?

Тейлор пожала плечами.

— Очень уж ему хотелось попасть в дом.

— Если вернется и даст повод, надень на него наручники.

— Да?

— Я не позволю ему запугивать свидетеля и препятствовать расследованию.

— И это единственная причина?

Хант ответил не сразу. Оглянувшись на дом, он ощутил запах гнили, идущий от софитов и нижней обшивки, увидел щели в жалюзи, трещины в оконных рамах — и вспомнил, в каком доме жила семья до похищения Алиссы. Вспомнил темные глаза Кэтрин, ее упрямую, душераздирающую веру в то, что Господь вернет ей ребенка. Бедная женщина часто молилась у выходящего на юг окна, и в такие моменты, когда чистый солнечный свет падал на ее идеальную кожу, сама напоминала ангела. И рядом постоянно ошивался Кен, предлагавший улыбку, деньги и поддержку. Так продолжалось месяц. И как только горе сломило Кэтрин, Холлоуэй набросился на нее, словно стервятник. Теперь она жила в наркотическом тумане, и Хант знал, кто не дает этому туману рассеяться.