Последний рейс «Фултона»

– В городе говорят о прибытии каких-то новых воинских частей.

– Нужны не слухи, а точные сведения!

Робко постучался командир бронедивизиона. От него опять попахивало спиртом.

– У вас – слухи, у него – технические причины, – язвительно произнес «главноначальствующий». – Ну, что скажете, поручик?..

– Сегодня осечки не будет! – заверил тот. И, оглянувшись на дверь, тихо добавил: – Но, очевидно, в городе о нашем выступлении кое-что известно.

– С чего вы взяли?! – вскинулся полковник.

– Сейчас слышал разговор, что на колокольне церкви Богоявления устанавливают пулеметы. Сам видел – около Спасских казарм, где расквартированы пленные германцы, стоят их вооруженные патрули. Вероятно, большевики выдали им оружие, и они выступят против нас.

– Вот и я говорю… – вставил было Ланцов.

– Кажется!.. По слухам!.. Вероятно!.. Базарная терминология, Ланцов! – раздраженно перебил его Перхуров. – Оставайтесь здесь. А вы, поручик, пойдете со мной…

…Ни пулеметов на колокольне, ни патрулей возле казарм полковник не обнаружил. В центре города, где располагались учреждения, было спокойно – скрежетали трамваи, спешили по своим делам озабоченные служащие. Возле афишных тумб и магазинов толкались, позевывая, обыватели.

Всю обратную дорогу Перхуров шепотом, не стесняясь в выражениях, поносил виновато смотревшего под ноги командира бронедивизиона:

– Пить не надо, голубчик, тогда и черти под печью мерещиться не будут. Если сегодня ночью не приведете броневики – застрелю собственноручно… как собаку!

В номере их дожидался Сурепов. Этот – с приятными вестями. Как выяснилось, паниковали вчера зря – в доме неподалеку от кладбища отмечали семейное торжество, устроили фейерверк.

– Слава богу! – широко перекрестился Перхуров, первый раз за последнюю неделю улыбнулся. – Верно сказано – у страха глаза по плошке. Мне эти паршивые ракеты уснуть не дали. Как в Заволжье?

– Все удачно. Руководителя предупредили вовремя, он оповестил других.

Совсем воспрянул духом Перхуров.

– У меня был Савинов, – продолжил Сурепов. – К вам побоялся зайти по конспиративным соображениям. Пообещал, что меньшевики-железнодорожники подгонят к артскладу платформы для орудий.

– Замечательно!

– К сожалению, последняя новость не из приятных…

– Что такое? – насторожился Перхуров.

– На станции Всполье проездом остановился эшелон с пехотой и кавалерийским эскадроном.

– Вот напасть! – охнул Ланцов.

– Может, дождаться, когда уйдет? – заглянул в лицо Перхурову командир бронедивизиона.

– Больше медлить нельзя! – гаркнул тот.

– Савинов пообещал, что его люди создадут на станции панику, угонят состав, – неуверенно произнес Сурепов.

– Савинов сказал – Савинов сделает! – хлопнул по столу Перхуров. – Предупреждаю, господа, – начну дело, если соберется не меньше ста человек. Если будет хотя бы девяносто девять – я от выступления отказываюсь…

Вечером, во второй раз расплатившись за номер, Перхуров в парусиновом дождевике той же дорогой направился к месту сбора. Полковник был уверен – все идет нормально, город не готовится к отпору мятежу, но, чем ближе подходил к кладбищу, тем неприятней сосало под ложечкой.

С освещенной редкими фонарями Сенной площади свернул на темную Угличскую улицу, дошел до кладбищенской церкви. Еще вчера заметил между кладбищем и артскладом сухую, поросшую травой канаву. Здесь и расположился, прислушиваясь к ночным звукам, сжимая в кармане рукоять кольта.

Вскоре увидел массивную фигуру Ланцова, тихонько окликнул его. Пожали друг другу потные руки. Долго наблюдали, как осторожные тени пробираются к кладбищу и растворяются в темноте.

Укрывшись дождевиком, Перхуров зажег спичку и посмотрел на часы.

– Идите в караульное, – приказал он Ланцову. – Как только подойдем – выключите уличный свет. И ключи, не забудьте ключи от складов…

Ланцов перекрестился, побрел к низкому строению, из окна которого рассекал темноту узкий сноп холодного электрического света. Где-то тоскливо завыла собака. На станции зашипел маневровый паровоз. Сквозь густую темноту помигивали лампочки над воротами складов.

С кладбища неслышно появился Сурепов, присел рядом.

– Сто шесть человек. Кого не хватает – трудно определить, тьма египетская. Бронедивизион будет в половине третьего.

Перхуров помедлил и резко поднялся, словно выбрасывая себя на бруствер окопа, по которому метут вражеские пулеметы.

– Идемте!.. Пора!..

…Люди сидели на могильных холмиках, стояли, опираясь на кресты. Слышалось хриплое, сдерживаемое дыхание. Пахло дымом – видимо, кто-то курил в рукав. Воздух уже наполнялся предрассветной бледностью. На кладбищенских липах возились потревоженные грачи.

Сидевшие встали, молча придвинулись ближе.

– Господа офицеры! – обратился к ним Перхуров. – Будем действовать тремя группами. Командирами групп назначаю полковника Сурепова, штабс-капитана Лозинского. Третью поведу я. С богом…

Толпой двинулись к артскладу. В темноте людей казалось больше, чем в действительности.

Часовой у крайнего склада что-то заподозрил, клацнул затвором.

– Кто идет?

– Не вздумай стрелять, своих побьешь, – отвлекая на себя внимание, спокойно ответил Сурепов.