Последний рейс «Лузитании»

2.50 пополудни. Пароход повернул, взяв курс на Куинстаун, и тем самым дал нам возможность подойти на дистанцию атаки. Идем полным ходом с целью занять позицию у него прямо по носу.

Тернер, хотя и непреднамеренно, пошел навстречу пожеланиям Швигера. О такой мишени, какая предстала перед ним, командир подводной лодки мог только мечтать. Идущий строго по прямой без каких-либо изменений скорости и курса, пароход выглядел как идеальный пример на схеме, нарисованной на классной доске в военно-морском училище.

Пока лайнер и подводная лодка сближались, большая часть из 1257 пассажиров «Лузитании» заканчивала второй завтрак - ленч либо прогуливалась по широким, как улицы, палубам. Некоторые любовались зеленью ирландского берега, находившегося так близко, что можно было ясно различить дома. Другие упаковывали багаж, поскольку ожидалось прибытие в Ливерпуль.

Вместе с экипажем на судне было около 2 тысяч человек, т. е. примерно на тысячу меньше обычного |3. В списке пассажиров можно было обнаружить самых разных людей, которых объединяло одно: каждый имел причину, вынудившую его добираться в воюющую державу через зону военных действий. Например, на борту лайнера находился один из богатейших людей мира, назначивший в Лондоне деловое свидание. Был здесь и чикагский промышленник, стремившийся вследствие угрозы введения в США «сухого закона» к расширению иностранного рынка для своего оборудования по производству пива. На борту находились также знаменитый философствующий писатель, прославленный продюсер, превративший театр в большой бизнес, арктический исследователь, спиритуалистка, спешащая на заседание Общества спиритуалистов в Лондон, автомобильный промышленник, родители с шестью детьми и, наконец, сотни «маленьких» людей и маленьких детей, о которых мир ранее никогда не слышал.

Со своего места в боевой рубке Швигер не терял судна из поля зрения. Сейчас его долгом было уничтожение этого гиганта. Сентиментальности или даже жалким проблескам сострадания не было места в бесстрастных статьях военных уставов не только его страны, но и его противников. Поэтому он вывел лодку в расчетную позицию для торпедной атаки. Теперь важно было выбрать нужный для выстрела момент, чтобы не упустить шанс. Переговорная труба донесла надтреснутый голос торпедиста:

- Торпедные аппараты готовы!

Командир метил почти в упор. Огромный лайнер, дымя всеми четырьмя трубами и разрезая надвое морские волны, заполнил уже почти все поле зрения перископа. Его надстройки сверкали белизной.

Швигер не сомневался в успехе!

2 ПРЕДЧУВСТВИЯ

В последний день апреля 1915 г., пришедшийся на пятницу, на Пенсильванском вокзале в Нью-Йорке сошли с поезда Чарльз А. Плэмандон и его жена Мэри. У этого усатого, коренастого и деятельного уроженца Среднего Запада среди ряда дел наиболее значительным было отплытие на «Лузитании», намеченное на следующий день.

- Доброе утро, Эм, - сказал он своему сыну Эмброузу - старшекурснику юридического факультета Колумбийского университета, приехавшему на вокзал.

- Как бэби? - спросил Эм. Плэмандон-старший, президент чикагской компании

«А. Плэмандон», производящей оборудование для пивных заводов, задержался на две недели, ожидая рождения еще одной внучки, которая получила при крещении имя Бланш. Из-за этого он пропустил уже два рейса. Плэмандон не любил поездки через океан, и только интересы дела могли заставить его покинуть любимый дом на берегу озера в пригороде Чикаго, но он вынужден был искать европейский рынок для сбыта своих машин. С этой целью и была намечена встреча в Ливерпуле с представителями дублинской «Гиннесс стаут компани». Желая совместить деловую поездку с отдыхом, Плэмандон уговорил жену сопровождать его.

Все трое пробирались сквозь толпу в пыльных лучах утреннего солнца, освещавшего бетонный пол вокзала. Промышленник поинтересовался ходом войны, и Эм поведал ему, что британские войска предприняли новые атаки на высоту 60 и что у Ипра м идут кровавые бои [14].

Плэмандон с женой и сыном позавтракал в номере на седьмом этаже отеля «Уолдорф-Астория». Для младшего Плэмандона это был удобный повод напомнить отцу о своем желании вступить во французский Иностранный легион [15]. В качестве доводов сын привел сообщения о распятии немцами канадских солдат, насилиях над бельгийскими женщинами и хладнокровных расстрелах их мужей.

- Что же еще мог сообщить Лондон, - фыркнул его отец. - Ведь англичане воюют с Германией!

Вытаскивая записную книжку, чтобы сделать в ней последние пометки, он заметил, что с этими разговорами пора кончать, и затем добавил:

- А почему бы тебе не отправиться в Сан-Франциско поглядеть на Всемирную выставку? Как бы то ни было, жди нашего возвращения, мы будем в отъезде лишь несколько недель.

Шагая обратно на занятия и глядя на бесконечные ряды домов из коричневатого камня и кирпича, вытянувшиеся вдоль Парк-авеню, Эм решил все же ослушаться отца и записаться на военную службу.