Последний Робин Гуд Европы

Впрочем, они могли принять и другое решение, более грамотное: либо ожидать его за дверями, либо пустить сюда усыпляющий газ.

Но через полчаса вместо крепких парней в камуфляже и шерстяных носках на голове в дверях появился какойто толстый мужик в сером плаще, за которым проследовали парень с очень симпатичной девушкой.

Похоже, это его сын и дочь, либо сын с невестой.

Впрочем, какая ему разница?

Они сразу присели за его столик.

Мужик начал без обиняков, тихо сказав:

— Если тебя зовут Модом Расмуссеном, то поехали с нами. Тебе надо отсюда сматываться. Если как-то иначе — оставайся тут. Жди, когда за тобой приедут крепкие парни в бронежилетах. Не таи зла на бармена: это мой зять. А пива мы тебе дома нальём!

* * *

Они вышли не через парадный вход, а через кухню, пройдя по всяким закоулкам: сначала по внутренним помещениям, а затем по каким-то дворикам.

Там стояла одинокая «рабочая лошадка»: видавшая виды машина с приводом на четыре колеса.

Лет ей было не меньше десяти, но всё равно она не производила впечатления полной развалюхи.

Подойдя к этому джипу, мужик открыл Моду не дверь салона, а багажник:

— Залезай сюда! Там мешки с картошкой, спрячься за ними. Поверь: в тюрьме тебя, может, и накормят, но пива они точно не нальют! Надеюсь, ты догадался скинуть мобильник?

— Нет, он при мне. Но я ещё утром вытащил из него карточку и аккумулятор.

— Молодец, хотя бы это догадался сделать. Поехали! Нас наверняка будут останавливать раза три. Сопи в дырочку и вдыхай запах корнеплодов: это воздух природы! Только не вздумай заснуть: вдруг захрапишь. Это будет совсем некстати! И помочись перед дорогой, на всякий случай!

* * *

Мод и не собирался засыпать: а вдруг всё-таки придётся «делать ноги» из этой роскошной кареты?

На всякий случай он переложил пистолет поближе к правой руке и снял его с предохранителя.

Но проверяли их по пути следования не три, а всего один раз: уж слишком непрезентабелен был этот экипаж.

Примерно в час ночи они куда-то прибыли.

— Меня зовут Акселем, а фамилию свою называть не буду: тебе она не нужна.

Он провёл Мода в тёплый коровник. Там было полтора десятка «бурёнок» и несколько телят.

— Извини, герой! Какое-то время придётся провести здесь. Спать будешь на этом сеновале, пиво с закуской тебе будут приносить, а «орошать» и «удобрять» будешь там, в углу. Курить не позволяется ни при каких обстоятельствах!

— Я уже год, как бросил!

— Вот и славненько! По ночам можешь появляться в моём доме, только через «задний проход»: надо иногда принимать душ. Через пару недель, как отпустишь бородку, можешь быть смелее. Для соседей будешь представляться пришлым батраком из Румынии. Не говори при них много, и делай вид, что не понимаешь нашего языка. При всех посторонних я называть тебя буду Габриелем, а фамилия твоя отныне: Суручану. Откуда у меня его бумаги, говорить тебе не буду.

* * *

К деревенской работе Моду Расмуссену было не привыкать.

В октябре в деревне её намного меньше, чем летом, но всё равно ему приходилось и рубить дрова, и кидать уголь в обогревательный агрегат, и следить за температурой в коровнике.

Солому «работницам молочного труда» он менял постоянно, и даже научился доить коров при помощи механического аппарата.

А когда темнело, он тихо пробирался в дом хозяина.

Со всеми его собаками он подружился моментально, и они перестали его облаивать.

По телевизионным программам Мод видел репортажи о стихийных митингах в его поддержку, и тогда его лицо светлело. Но как только на экране показывали Александра в бронежилете, его лицо багровело, а руки моментально сжимались в кулаки.

Хозяин, увидев его реакцию, сразу же осадил:

— Потерпи, пока не время! Дочь твоя в полном порядке: она у бабушки с дедушкой. Наносить удар этим сволочам пока рановато: пускай они расслабятся. Они тебя, конечно, ищут везде: и в Германии, и в Китае, хотя ты у них под самым боком. После Рождества всё утихнет, и тогда ты сможешь откопать свой «топор войны».

Через месяц у Мода выросла неплохая бородка, и опознать его теперь могли лишь те, кто лично знал многие годы.

Появление батрака из Восточной Европы на ферме зажиточного крестьянина никого в деревне не удивило.

Хлопот он никому не доставлял, и прибыл сюда один, без шумной ватаги своих соплеменников.

А соседи сразу отметили: «мужик он крепкий, от работы не отлынивает, и выпивает в меру».

Хозяин давно приглашал его ночевать уже в доме, но Мод категорически отказывался:

— В вашем «хлеву» я уже знаю каждую досточку, и скрыться оттуда в лесок, если что случится, — для меня плёвое дело. А вот если спецназовцы будут штурмовать ваш дом — только Дьявол знает, что им стукнет в голову: они и гранату сюда могут кинуть! Как только стает снег, уйду на «вольные хлеба»: «одинокому волку» нельзя всю жизнь ночевать в одной норе!

— Хорошо, Габриель! Ты прав: кто-то тебя может всё-таки узнать. Возьми этот телефон. Он нигде не «засвечен», и такими карточками пользуются даже подростки. Только не вздумай звонить родителям или дочке: наверняка их телефоны до сих пор на прослушке.

* * *