Последний Робин Гуд Европы

Строго следуя правилам безопасности, он был намертво пристегнут ремнём.

Ничего не понял он и тогда, когда после нескольких кувырков оказался в совершенно непонятном положении: он и не висел, и не лежал, и не стоял, а его ноги были где-то наверху.

Мобильник из нагрудного кармана полетел куда-то в сторону, хотя найти его и позвонить в «службу спасения» было довольно несложно, но для этого нужно было расстегнуть этот проклятый ремень.

После такого удара у него сильно болела голова, но руки оставались свободными, и он потянулся к защёлке.

Но в этот момент чья-то «добрая рука» вдруг опередила его, воткнув в ремень острую металлическую спицу.

Теперь, даже если защёлка сработает, ремень не оттянется автоматически назад, и Александру придётся висеть в таком положении до тех пор, пока кровь, отлившая от ног, не разорвёт все кровеносные сосуды в голове.

Кажется, так распяли апостола Петра.

Только сейчас он осознал ситуацию, в которую попал.

Александр увидел какое-то лицо, которое не смог бы опознать никогда: он видел его вверх ногами.

Теперь он понял: «Ни девочек, ни пива больше не будет. И не только сегодня!»

Внимательно осмотрев картину, это «неопределяемое лицо» удовлетворённо хмыкнуло:

— Это хорошо, что перед поездкой ты заправил полный бак. Меньше работы!

Щёлкнула зажигалка, и всего через несколько минут от безумно дорогого квадроцикла остался лишь обгорелый остов, а идентифицировать то, что осталось за его рулём, смогла только генетическая экспертиза.

Его гроб был изготовлен из дорогого морёного дуба, и цена каждого из венков составляла полугодовую зарплату среднестатистического гражданина.

На церемонии захоронения этого «видного политика» присутствовали не только представители той партии, к которой он принадлежал всего неделю назад, но и той, в которую он успел переметнуться.

Ради приличия прибыли и делегаты от оппозиции, но возложить даже цветочек на его могилу не пришёл ни один сосед.

Через неделю все уголовные дела, где он фигурировал, были прекращены.

* * *

А Вирга Скуче всё-таки не успокаивалась.

Для начала она обошла всех соседей.

В выражениях по отношению к властям и самому «Первому Лицу Государства» они тоже не стеснялись, но она твёрдо заявила:

— Время молчаливых пикетов закончилось. Все призывы к совести к тем, у кого её нет, совершенно бесполезны. Мы должны бороться за справедливость только дозволенными путями. Я — юрист, и знаю все законы. Я хочу организовать политическую партию. Для её регистрации надо собрать десять тысяч подписей. Вы согласны мне помочь?

Первую тысячу подписей они собрали за четыре дня.

У всех были родственники в разных уголках страны, и добровольные гонцы полетели, кто куда.

Во всех глубинках люди тоже имели телевизоры, по которым они смотрели передачи не только «Первого Канала».

Вирга даже не ожидала такого успеха: вместо положенных трёх месяцев на сбор десяти тысяч они собрали их вдвое больше, и всего за четыре недели.

Но когда она упаковывала их для представления в Министерство Юстиции, раздался звонок:

— Слушай ты, сучка очкастая! Перестань мутить воду, или ты скоро встретишься с братцем!

* * *

В своё время Вирга получила юридическое образование, которое было совсем небесплатным.

Она получила на него кредит, который надо было выплачивать десять лет, но именно в это время школу закончил её младший брат Мод.

Он неожиданно для всех быстро раскрутился, и через пару лет у него появились неплохие деньги.

Он ничего не говорил об этом сестре, и она ничего у него не просила, но когда она пришла в банк выплачивать очередной взнос, дежурный клерк, проверив состояние её счёта, глянул на неё с удивлением:

— А ваш кредит полностью погашен две недели назад!

Вирга чуть не подпрыгнула на стуле:

— Это какая-то ошибка!

— Можете не беспокоиться. Человек, который внёс эти деньги, предоставил и свои личные документы, и указал вполне обоснованные причины этого платежа.

Она сразу догадалась:

— Это сделал мой брат, Мод Расмуссен?

Клерк невозмутимо ответил:

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваше предположение.

Но по его глазам Вирга поняла: это был он!

Придя домой, она сразу набросилась на него с кулаками:

— Зачем ты это сделал? Я же тебя не просила!

Мод отреагировал на это совершенно спокойно:

— Я заметил, что ты себе во многом отказываешь. Ты экономишь на себе, что для такой красивой женщины, как ты, нехарактерно. Купи себе духи и новое платье, а то так и останешься в старых девах. Отстань, у меня ещё куча дел!

* * *

В один из летних вечеров в доме Расмуссенов собралось человек двадцать.

Был среди них и какой-то пришелец лет пятидесяти, выделяющийся отутюженным костюмом и лаковыми туфлями, который скромно представился:

— Меня зовут Питером. Я преподаю азы экономики в столичном университете.

Вирга попыталась вспомнить: она явно его где-то видела, только где, и когда?

И полным контрастом среди всех был священник, который присел в самом углу.

Именно он отпевал Мода на похоронах.

Вирга, нацепив на нос очки, стала зачитывать официальный отказ от регистрации: