Последний рубеж

Влад хотел сострить на этот счет (имелась одна кондовая армейская заготовочка), но тут Рригель окончательно оставил Тиберрию на произвол судьбы, на плато свалилась непроглядная темень, и Зверь пошел в атаку. О чем и предупредили вновь ожившие барабаны.

Их тревожный бой вернул землян в круговорот сражения.

– Ну что, полковник, погнал спецназ телегу в гору? – подначил Влад Харднетта.

Тот рванул к амбразуре и, подхватив арбалет, отозвался:

– Легко, солдат! Сначала в гору, а потом под гору! Вдоль оврага сквозь кусты!

Влад развернулся в сторону своего заместителя:

– Болдахо, ты что-нибудь видишь?

– Так-то нет, – признался тот. – Так-то темно. Тучи. И птицы-вороны эти-то.

– Так-то эти-то, – передразнил Влад. – Ладно, срок подойдет, я подсвечу. Эти гниды рассосались, не сплошняком идут – редкой цепью. И не в один, а в несколько эшелонов. Вон, вижу, раз цепь, два цепь, три цепь, четыре… И там еще по тылам – целая тьма. Теперь целиться придется. И поправку на ветер учитывать, чтоб фортуна не вильнула.

– Ты что, хорошо их видишь? – перекрикивая барабанную дробь, спросил Харднетт.

– Отлично! – прокричал в ответ Влад. – Светятся заразы. Переливаются. Как тюлени перед случкой. – И уже в сторону Болдахо: – Готовность – один! Понял меня? Сразу – один!

Болдахо зычно продублировал приказ, и он понесся по цепочке от стрелка к стрелку.

Когда Зверь приблизился к оврагу, Влад команду на открытие огня давать не стал, а просто вскрыл из винтовки парочку Чужих. Вырвавшиеся на волю спирали озарили местность ярким свечением. Сразу резать их Влад не стал, дал вертлявым сыграть роль осветительных ракет, чтобы стрелки смогли спокойно осмотреться и выстрелить прицельно. Все получилось, как задумал: через несколько мгновений стрелы с золотыми наконечниками полетели в сторону врага, и фиолетовый свет затопил всю округу. Следом и Влад выпустил целый сноп белых молний.

И дело пошло.

Вскоре проблема освещения и вовсе была снята с повестки дня – специально обученные люди подожгли горящей паклей мазут в овраге. Для этого его когда-то и вырыли умные предки.

И все было бы хорошо, когда бы не было так плохо. Пришла, в конце концов, та минута, которой так боялся Влад: у защитников Сердца Мира стали кончаться стрелы. Зверей к тому времени успокоили уже немало (это само собой, постарались), но в строю осталось их гораздо больше. И словно чуя, что у людей начался подсос с боеприпасами, они усилили напор и стрелять стали гораздо чаще. У Зверя никаких проблем со стрелами не было.

Совсем худо стало, когда начали гибнуть Охотники. Сначала пришла по цепочке весть о гибели защитника пятого сектора – Охотника по имени Ямнагт. Его заменила подоспевшая Тыяхша. Затем вражья стрела пронзила сердце Ждолохо. Тут уже самому Владу пришлось прикрыть часть десятого сектора, для чего сместиться метров на двадцать против часовой.

А Чужие тем временем уже достигли стены и закопошились у ее подножия. Взбираясь один на другого, они начали выстраивать нечто вроде пирамид. Обороняющимся приходилось чуть ли не свешиваться, чтобы бить по акробатам сверху вниз. Из-за этого многие стрелки и гибли: только высунешься, тут же стрела в лоб. Да к тому же еще и не одна – Зверь болтов для людей не жалел.

Вскоре свою стрелу схлопотал и Болдахо. Влад, заметив при очередном всполохе, что верный боевой товарищ лежит в проеме амбразуры как брошенная тряпичная кукла, подбежал и оттащил. Но ничем помочь не смог. Чем тут поможешь, когда стрела пробила горло? Потряс за плечи и приказал:

– Отставить умирать!

Но Болдахо ослушался – прохрипел что-то в ответ и помер.

Рыча от злобы, солдат вновь взялся резать-кромсать спирали. Кромсать и резать. Резать и кромсать. Только тех с каждой минутой становилось все меньше и меньше – стрелы с раймондием стремительно заканчивались, и взять их было негде. Влад начал носиться по стене то в одну сторону, то в другую и экономными одиночными выстрелами вскрывать наползающих Чужих. Только пользы от этого было мало. И выглядела такая беготня как акт отчаяния.

Но верить в то, что Внутренний Город обречен, Владу не хотелось. Не привык проигрывать и упорно сопротивлялся этой мысли. И даже когда Харднетт, поймав его за рукав, сказал:

– Надо уходить, – Влад, упрямясь, мотнул головой:

– Нет. Сдохну, но не уйду!

– Хорошо, если сдохнешь, – Харднетт потряс его за грудки, – а если станешь одним из них?

Влад грубо оттолкнул полковника и, сделав шаг в направлении огневого рубежа, проорал:

– Победить или умереть!

И тут его с ног сбил мощный удар в грудь.

Мир перевернулся, в глазах сделалось темно, а в голове пронеслось: «Вот и смертушка пришла».

Но он ошибся.

Спас его кусок обожженной глины – стрела на излете угодила в шорглло-ахм.

Придя в себя, Влад с трудом поднялся на колени. Кашляя и пытаясь восстановить дыхание, вытащил из разорванного нагрудного кармана артефакт. Вернее все, что от него осталось. Стряхнув с ладони осколки, самый большой из которых был с металлический талер, горько усмехнулся:

– Не обманул папаша, помог шорглло-ахм.