Последний рубеж

Мне снились загнанные кони,
С наездниками в бешеной погоне,
Они, земли ногами не касаясь,
Мчались вперед, жокеям подчиняясь.
Догнать соперника стараясь.

Вот, чистокровный верховой,

Он побеждает не впервой,
Легко он фаворита догоняет,
Как обойти его он точно знает.

И долго два коня ноздря в ноздрю бежали,

Горячий воздух паром выдыхали,
За чью-то алчность эту битву продолжали,
И дальше гнали, гнали.

И всё ж не отстает четверка,

Хотя восьмерку подгоняет порка.
Ее жокей не хочет уступать,
Врагу победу отдавать.

Под топот их стремление к удаче,

Кого-то позже сделает богаче,
Когда ж финальный колокол пробьет,
То неудачников отчаяние убьет.

Но адский хруст всё прерывает,

Одна из лошадей хромает,
То бедная четверка, еще немного проскакала
И перешла на рысь, и с болью молча встала.

Жокей прям на ходу с нее слетает,

Кладет коня на бок и обнимает,
Он ничего не понимает, он плачет, он рыдает,
Он бешено страдает.

Вот два врача бегут, сил не жалея,

Один хватает за руку жокея,
Насильно в сторону его толкает.
Второй снотворное коню вливает,
Безжалостной рукой его он убивает.

Всё кончено. Четверки больше нет.

Конь не увидит больше белый свет.
И всадник слёзы вытирает,
И как молитву бесконечно повторяет:
«Азарт толпы приводит к смерти,
Вы, кони, в доброту людей не верьте».

Едва дописав последнюю строчку, я увидел перед собой хозяйку вечеринки, которая бесшумно вошла ко мне в кабинет. В одной руке у нее были два пустых фужера, а в другой бутылка «Периньона». Я быстро закрыл блокнот и отложил его в сторону. Барышня присела на край стола, хитро посмотрела мне в глаза и подала фужер, в который потекла пузырчатая жидкость. Я залпом выпил и попросил еще, затем еще, еще.

Нашу постель я плохо помню, но утром я проснулся дома. Один и без блокнота. Его долго искали, но так и не нашли.

Сказать, что я расстроился, ничего не сказать. Блокнот был моим другом много лет. Я в нём записывал глупые мысли, свои безумные идеи, банальные рассказы и, конечно же, чиркал разные рисунки. А еще эта тетрадка была моей второй памятью. Я вел дневник, хоть и не часто. И вот теперь я его глупо потерял.

Оставалась одна маленькая надежда, что кто-то из гостей так пошутил и вернет его мне. И правда, звонок раздался через пару дней. Приятный женский голос не спеша поинтересовался моим именем и не терял ли что-либо на прошлой вечеринке.

Я подскочил от радости на месте.

– Конечно, терял! Где он? У вас? Я даже заплачу!

– Нет, ничего не надо, – как-то разочарованно ответила девушка, – но вот от кофе я не откажусь.

– Кофе? – переспросил я, надеясь, что разговариваю именно с той самой брюнеткой, которая стояла у окна. – А может быть, мы еще и поужинаем вместе?

– Знаете, – она взяла пятисекундную паузу, как бы оценивая саму правильность такой идеи, – я должна вам кое в чём признаться. Без разрешения я прочитала несколько рассказов в вашем блокноте. И последний тоже. Про скачки, про четверку. Должно быть, это плохо, но я не удержалась.

– Да ничего страшного, – я как-то тоже растерялся.

Но мне это совсем не понравилось, всё же мой блокнот нёс в себе личное, и я как-то и не думал, что кто-то посторонний может его читать.

Но девушка уже задавала мне другой вопрос:

– Скажите, а это история со скачками, она настоящая?

– Да нет, – протянул я, – это мой сон, который я от безделья решил нарисовать. А что, ужасно получилось?

– Да вовсе нет, – сказала она уже более уверенным голосом, – очень даже интересно.

И я почувствовал, что она улыбнулась.

– А знаете, если уж вас смущает ужин, то, может быть, мы вместе сходим на ипподром. В эту субботу скачки! Вы когда-нибудь бывали на ипподроме? – и, не дожидаясь ответа, вдруг ей там не интересно, я добавил: – Я там ни разу не был, представляете!

– Тогда откуда вы знаете про скачки в эту субботу? – и она весело засмеялась в трубку.