Последний рубеж

Тяжелые плазмогенераторы крейсеров, не истратившие ни эрга из своих накопителей, накрыли потрепанные в погоне за фрегатами корабли эскадры Байрамова шквалом энергетических зарядов; в дополнение к генераторам короткоживущей плазмы ударили лазерные батареи крейсеров, затем, довершая атаку с дальней дистанции произвели массированный залп ракетные комплексы.

В пространстве разлетались тонны обломков, над всей поверхностью Стеллара кружились, сталкивались, и вновь расходились в хаотичном движении миллионы фрагментов от разрушенных кораблей, оболочек ракет, выброшенных взрывами и ударами декомпрессии обломков стационарных укреплений…

Форт молчал, не в силах помешать высадке десанта, от резервной эскадры остались только единичные истребители, затерявшиеся в коловращении изуродованных металлокерамических глыб и потерявших форму конструкций…

Два крейсера продолжали полыхать огнем, будто извергающиеся вулканы, прокладывая для "Нибелунгов" и десантно-штурмовых модулей коридоры сближения с планетой.

Все было кончено. Десант андроидов и серв-машин был призвал лишь довершить разгром, полностью захватив, либо разрушив подземные коммуникации Форта.

На губах Рашида Аль Кемрана играла зловещая улыбка – он всем своим существом отдался предчувствию того момента, когда его нога ступит на поверхность легендарной луны, которую трижды пытались, но не смогли взять несколько ударных флотов ВКС Альянса.

Глава 11. Искупление.

Борт крейсера «Афина»

Десять человек, слышавшие доклад Ральфа, в первый момент онемели, но за короткие секунды замешательства каждый из них по-своему оценивал шансы ширианской эскадры.

Иллюзий не строили только Шайгалов и Риган.

Иван первым нарушил воцарившуюся тишину:

– У нас есть от силы десять минут, чтобы принять решение и начать действовать. – С неестественным спокойствием в голосе произнес он, хотя внутри все буквально рвалось на части от предчувствия смерти.

– Ты сошел с ума, командир! Мы не можем действовать силами одного фрегата против целого флота! – У Кайманова, при всей его выдержке глаза полезли на лоб от подобного заявления.

– Там не будет флота. – Так же сухо, сдержано ответил полковник. – Силы ширианцев слишком слабы, чтобы сокрушить форт, не понеся при этом потерь.

– Ага. Я охотно поверил бы в это, не будь на нашем фрегате новейшей пусковой установки! – Не в силах справиться с эмоциями, резко ответил ему Павел. – Ты в курсе, чем начинены три заряженные в ней торпеды?

– В курсе. – Кивнул Шайгалов. – Поэтому и говорю: форт в течение десяти минут с момента начала атаки полностью лишиться возможности к сопротивлению. Но и ширианцы, даже при самом удачном развитии событий, потеряют все фрегаты. Им не избежать этих потерь.

– Два крейсера тоже, знаешь, не детские игрушки!

– Знаю. Мне надоело спорить с тобой, Паша. Мы можем препираться до хрипоты, но потом ты выполнишь мой приказ. – Голос Шайгалова был холоден, будто он уже давно принял решение, но именно сейчас что-то важное погибало в его душе, давая дорогу для поступка… – Выполнишь или уйдешь – решать тебе, как и каждому на борту "Афины". – Негромко добавил он.

– Почему ты уверен в моей готовности умереть, ради адмирала Воронцова и иже с ним?! – Не выдержав, вновь взъярился Кайманов.

Остальные, присутствующие в зале, в немом потрясении слушали гневные выпады лейтенанта и спокойные, ледяные ответы полковника. Эту тягостную картину усугубляла транслированная Риганом по бортовой сети голографическая проекция, с подробным тактико-техническим описанием торпед, специально спроектированных для подавления противокосмической обороны таких крупных военных баз, как Форт Стеллар.

Оружие возмездия, которое Альянс не успел применить на практике.

– Не "иже с ним", Паша. – Шайгалову было очень тяжело говорить в присутствии Лады, Анвара и нескольких едва знакомых ему людей, представлявших тройственный союз. – Не повторяй ошибочных суждений. Не измеряй действиями одного человека цивилизацию или эпоху. Повторяю, мне надоело думать об этом, спорить, убеждать себя и остальных. Нас олицетворяют с теми смертями, что на протяжении десятилетий сеяли роботизированные серв-соединения. Но мы не такие, мы не Джон Уинстон Хаммер, размноженный в репликационной камере! У нас собственные судьбы… или станешь это отрицать?

– Нет, не стану… – Немного остыв, ответил Кайманов.