Последний рубеж

Сентябрьское небо затягивалось облаками, с запада набегали дождевые тучи, и Ги де Туар решил переждать ночь в ближайшем замке, Сен-Жак-де-Беврон. Брат виконта мог рассчитывать на гостеприимство здешних кастелянов, а это лучше, чем подыскивать постоялый двор, как поступают простолюдины. Как и ожидал Ги, и его, и его людей немедленно приняли. Он уже собирался войти в большой зал, но случайно бросил взгляд в сторону сада, где несколько женщин собирали последние цветы лета. Он узнал изящную женщину в синем плаще из легкой ткани и порадовался, что герцогиня Бретонская не заключена в своей комнате. Ги считал, что удерживать женщину против ее воли – оскорбление принципов рыцарской чести. Посмотрев в его сторону, она, должно быть, решила, что для нее прибыло сообщение – Ги знал, что ей позволена переписка с бретонскими баронами. Повинуясь порыву, он шагнул в сторону, открыл калитку и вошел в сад.

Констанция настороженно наблюдала за его приближением, хотя ее фрейлинам наружность посетителя явно показалась внушающей доверие. Поклонившись, Ги поцеловал герцогине руку.

– Ты вряд ли помнишь меня, миледи, но мы встречались в прошлом году, в Анжу. Я Ги де Туар, брат виконта Эмери.

– Я помню тебя, – произнесла она холодным тоном, не располагавшим к дальнейшему общению.

– Я польщен.

Ему удалось соединить галантность и искренность, а улыбка казалась такой обаятельной, что неожиданно для себя Констанция немного оттаяла. Причем настолько, что согласилась, когда он указал на раскинутую на траве скатерть и корзинку с сыром и фруктами, предлагая внести их в дом пока не начался дождь. Сопровождаемый кокетливыми взглядами, которые Жюветта и Эмма бросали в сторону рыцаря из-под ресниц, он последовал за Констанцией к главной башне замка. Там она остановилась, поблагодарила его и жестом приказала Эмме забрать корзинку. Ги опять поклонился и пожелал дамам доброго вечера.

Однако он остановился, сделав пару шагов. А обернувшись, спросил, не могли бы они поговорить наедине. Констанция заколебалась, но любопытство одержало победу. Она отправила женщин в дом и с интересом и некоторой опаской ждала, желая узнать, чего хочет от нее этот рыцарь из Пуату.

Ги действовал необдуманно, однако не жалел об этом, поскольку чувствовал, что у нее есть право знать. Она ведь не только герцогиня, но еще и мать.

– Возможно, ты уже слышала, – сказал он. – Насчет твоего сына.

Констанция замерла:

– Что с ним?

– Говорят, что епископу Ваннскому удалось ускользнуть от Меркадье и королевского сенешаля и благополучно доставить Артура ко двору французского короля.

Констанция даже не замечала, что затаила дыхание.

– Благодарение Богу!

– Сомневаюсь, что Меркадье или сам король разделяют твои чувства, – усмехнулся Ги.

Он полагал, что бретонцы об этом еще пожалеют, но герцогиню, похоже, не интересовало его мнение о короле Франции. Виконт снова поцеловал ей руку, а когда поднял взгляд, то увидел, что она улыбается.

– Благодарю тебя, сир Ги, – сказала она. – Я не забуду твоей любезности.

– Миледи. – Молодой человек поклонился.

Над их головами застучали капли дождя, Констанция скрылась в доме, а Ги ускорил шаг, думая о том, что такую улыбку не просто забыть.

Глава X Руан, Нормандия

Сентябрь 1196 г.

Алиенора обрадовалась, получив от сына послание, где он просил ее приехать к нему в Руан – ведь это значило, что он проявляет здравый смысл и заботится об исцелении раны. Она с радостью предпримет долгое и утомительное путешествие, если это поможет подольше удерживать его от дел и залечить ногу. Алиенора не ожидала встретить в Руане Беренгарию и Джоанну, поскольку теперь стало очевидно, что Ричард не склонен часто искать общества жены. Их неожиданное присутствие укрепило Алиенору в подозрении, что сын затевает какой-то план, но какая роль отводится в нем им, неизвестно.

Она недолго оставалась в неопределенности. После прекрасного семейного ужина, Ричард сказал, что им нужно переговорить наедине, и, оставив Джоанну и Беренгарию главенствовать в большом зале, удалился с матерью в солар. Ричард до сих пор оберегал поврежденную ногу, но больше не пользовался костылем, и ее тревога по поводу здоровья сына утихла. Не теряя времени, Алиенора перешла к делу.

– Так что ты задумал, Ричард?

Он казался веселым.

– Ты давно меня знаешь, матушка. Как обычно, у меня есть, чем с тобой поделиться. Помнишь, я когда-то сказал, что изыскивал способ покончить с альянсом Филиппа и графа Тулузского?

Она кивнула.

– Ты говорил, что не уверен, полетит ли тот сокол.

– Мне не стоило сомневаться – он взлетел до небес. Раймунд де Сен-Жиль и я намерены совершить дипломатический переворот. После почти сорока лет войны с Тулузой мы заключаем мир.

Алиенора весьма скептически к этому отнеслась – она помнила, как ее муж принудил отца Раймунда, чтобы Тулуза принесла оммаж, и как скоро Раймон от него отрекся.

– Мне кажется, любой мир с Тулузой проживет так же долго, как лед на солнце, – сказала она. – И каковы же условия?