Последний рубеж

Что касается Стаса, то он тоже не мог так просто разорвать отношения, которыми дорожил. Он был счастлив с Катей ровно до тех пор, пока в их жизни не появился этот ненавистный Лесков. Дмитрий ворвался в их тихий уютный мирок, уничтожил его, а затем, словно насытившись разрушениями, создал семью с другой женщиной. Теперь эти двое наслаждаются жизнью, а он, Стас, оказался с Катей на руинах своих отношений, поломанные и глубоко несчастные.

Глава XVIII

Следующий день в Петербурге начался раньше и протекал совсем не так, как привыкли жившие здесь люди. После завтрака многие из них оделись потеплее и направились по связным тоннелям на Спасскую, откуда затем переходили на Адмиралтейскую. Заброшенная станция встречала их холодом, мертвецами и разрушениями, однако сейчас на ней уже не чувствовалось прежней безнадеги. Смерть, поселившаяся под сводами подземелий, медленно отступала, и на ее месте начала возрождаться надежда. У этой надежды не было национальности и цвета кожи: она говорила на разных языках, чисто или с акцентом, звучала и женскими, и мужскими голосами.

Не желая терять времени, люди принялись восстанавливать то, что, казалось, было навсегда утрачено. Они разбирали завалы, выносили трупы, отмывали пятна крови, но, несмотря на это, испытывали какое-то странное единение друг с другом. На порожденном войной «пепелище» начали распускаться цветы. Общая боль поразительно быстро стерла прежние стены, выстроенные между народами жестокими и жадными до денег политиками. Мир сузился до подземной станции, где впервые за долгое время воцарилось понимание.

Работали слаженно, помогая друг другу и поддерживая. Поначалу говорили мало, почти шепотом, чувствуя себя, словно на кладбище, но чем больше изменялась станция, тем живее звучали голоса. В каком-то смысле каждый присутствующий излечивал это место и в глубине души излечивался сам. И особенно сильно это чувствовали присутствующие здесь «энергетические» полукровки. Немецкие представители этого вида были удивлены, не ощутив неприязни со стороны их новых союзников. Практически все с пониманием отнеслись к сложившейся ситуации, разве что некоторые члены правления, переговариваясь между собой, выражали недовольство происходящим и особенно — поведением Лескова. Как выяснилось,

Дмитрий не был здесь главным, и Шульц заключал союз отнюдь не с лидером Санкт- Петербурга.

— Сказать по правде, этот человек вообще не связан с политикой, — произнес Ханс Мюллер, обратившись к Кристофу. Несмотря на свой возраст, всего двадцать четыре года, этот парень был самым сильным «энергетиком» в компании Шульца. Он чувствовал энергетику на дальних расстояниях и даже мог улавливать наличие неодушевленных предметов, что было совершенно нетипично для их вида. Именно он первым вчера определил приближение к Рейхстагу «ликвидаторов».

— А ночью его вообще вызывали на закрытое собрание и грозились выгнать из совета, — продолжил Ханс.

— Выгнать? — переспросил Кристоф. — За то, что он согласился помочь людям?

— За то, что в который раз не согласовал свое решение с начальством. Кажется, этот Лескоф здесь не на очень хорошем счету. Если верить энергетике, даже гражданские его недолюбливают.

— Меня это не удивляет, — губы Шульца искривились в усмешке. — Ну и… что же сказал Лескоф в свое оправдание? Извинялся и клятвенно заверял, что такое больше не повторится?

— Нет, — теперь уже усмехнулся Ханс. — Он сказал, что они могут исключать его из совета…

— Какая самоотверженность! — в голосе Кристофа отчетливо послышался сарказм.

— … Могут исключать, потому что он в них больше не нуждается. Теперь у него есть другие союзники, куда более сильные, чем дюжина неблагодарных дураков… Это не цитата, но смысл был примерно таким.

Шульц удивленно вскинул брови.

— Меня больше волнует другое, — задумчиво добавил Ханс. — Лескоф четко дал понять, что все немцы будут жить на Адмиралтейской, а это означает, что я больше не смогу чувствовать энергетику происходящего на Спасской.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы шпионить за ними. Он нам не доверяет, и это логично. Наверняка, его «энергетик» тоже что-то рассказал ему о нас. Возможно, если мы сами будем честны, это немного улучшит взаимоотношения между нами.

— После того, что он сделал?

Кристоф чуть поморщился:

— То, что случилось вчера, было необходимостью. Страшной жестокой необходимостью.

- ▻ не об этом… ▻ имел ввиду тот факт, что он манипулировал тобой. И то, что ты предпочел это скрыть. Если бы наши люди узнали, что ты ставил барьер под его влиянием, вряд ли бы они его так боготворили. Да и ты в глазах некоторых не утратил бы прежнего уважения.

— Уж лучше я утрачу прежнее уважение, чем начну союз с никому ненужной ненависти, — резко произнес Кристоф. — Ты хоть соображаешь, что говоришь? Эти люди нас приютили, а я своими признаниями буду настраивать всех друг против друга? Надеюсь, тебе понятно, что не надо рассказывать о таких вещах всем подряд? Кому ты еще разболтал?

Почувствовав перемену настроения своего лидера, Ханс несколько растерялся.

— Никому, — пробормотал он.