Последний русский

– Вы свободны, старший лейтенант. – Я едва удержался от усмешки, настолько было велико разочарование в глазах дочери. – Вам надлежит немедленно отправиться по месту службы и доложить своему непосредственному командиру, что на вас наложено взыскание в виде домашнего ареста на трое суток за нарушение субординации.

Екатерина горестно вздохнула, молча надела на голову пилотку, козырнув, чётко повернулась и строевым шагом, нарочито громко впечатывая подошвы форменных ботинок в пол, вышла за дверь.

– Вот ведь характер, – покачал я головой, при этом улыбаясь.

– Не слишком строго, государь? – Гролг сел в стоящее чуть сбоку кресло. Была у него такая привилегия, садиться без разрешения в присутствии монарха.

– В самый раз. Пока будет отбывать наказание, мы уже стартуем. А то знаю я её. Она же найдёт лазейку в приказах и распоряжениях и со своими архаровцами с нами увяжется. А там будет мясорубка такая, каких ещё не было. По данным разведки, ушастые сконцентрировали в системе просто нереально мощные силы. Там каждый кубический километр объёма битком набит минами и боевыми платформами. Про столичную планету вообще молчу. Туда даже проникнуть не получилось, но, по косвенным признакам, вся поверхность планеты заминирована сверхмощными зарядами. Потери будут просто страшными, как бы мы ни берегли людей. А пойдут именно люди. Аграфы применили какую-то новую систему РЭБ, и наши дроны просто вырубает. Можно было бы найти этому противодействие, но времени уже нет.

Брюс не так давно в своей манере вышел со мной на связь и обозначил строгие временные рамки, в течение которых я должен передать ему Сферу Пророчеств. Что-то там произошло, связанное с выбросом пси-энергии в храме Кайры, когда я коснулся Знамени Победы, и теперь эта самая сфера готовится коллапсировать. И произойдёт это в самое ближайшее время. По словам Брюса, такое уже происходило, и было это в последний раз примерно 14 миллиардов лет назад, когда такая вот штуковина рванула, уничтожив предыдущую Вселенную и породив нашу. И единственная возможность избежать этого – это переместить сферу в параллельную Вселенную. В момент перехода она потратит практически всю свою энергию, и понадобится ещё много миллиардов лет, пока батарейка вновь зарядится.

– Когда отправляемся? – деловито спросил патриарх.

– Что значит отправляемся? – Я удивлённо вскинул голову. Так и хотелось воскликнуть: «И ты, Брут!»

– Я лечу с тобой, государь. Сам говоришь, что там будет туго, и поэтому оставлять людей без благословения никак нельзя. Да и сильный псион лишним точно не будет.

Я стоял среди дымящихся руин того, что недавно было залом Совета аграфов. На бронескафе во многих местах виднелись оплавленные следы от попаданий выстрелов плазганов, а голова изрядно трещала от полученной контузии. То тут, то там раздавались редкие выстрелы. Это штурмовые группы зачищали остатки гвардии аграфов. Всё, Победа! Вскинув вверх руку со сжатым в ней плазганом и длинной очередью разряжая его в воздух, заорал что было сил, да ещё усилив голос своими способностями:

– УРА! ПОБЕДА!

Я не знал, что в этот момент кто-то из штурмовиков снимал меня на встроенную в шлем камеру. Позднее снимки с неё разошлись по всей империи и за её пределами, было написано множество картин, правда, художники зачастую пририсовывали мне ещё и Красное Знамя в другой руке. Даже несколько памятников сваяли, к моему неудовольствию. Хотя это был тот случай, когда моего мнения никто и не спрашивал. Это, де, воля народа.

Пси-волна покатилась в разные стороны, и вскоре отовсюду неслось наше русское «УРА!», а небо над головой раскрасилось бесконечной паутиной трассеров.

Массивная на вид сфера оказалась лёгкая, как пёрышко, стоило лишь мне прикоснуться к ней. Хотя, по словам пленных, в незапамятные времена её с большим трудом смогли водрузить на постамент. Впрочем, и стоящий сейчас рядом в потрёпанном бронескафе Гролг, пардон, патриарх Георгий, также не смог даже на миллиметр сдвинуть её с места. Парадокс, однако.

Я загрузил матово-белый шар в штурм-бот и стартовал. Ещё одна загадка. Искин бота показал, что загрузка по массе близка к критической, ещё килограмм – и никто никуда не полетит. Мне пришлось даже бронескаф снять и остаться в легком комбезе. Пилотировать тоже пришлось самому, отказавшись от штатного пилота, так как Боливар двоих не вынесет. Увы, но «Варягом» воспользоваться я не смогу. Вон он, побитый и покорёженный висит на орбите и сверкает всполохами молекулярной сварки. По нему, этому ненавистному для них крейсеру, ушастые били из всего, что может стрелять и пускать ракеты и торпеды. Даже на наши огромные, 20-километровые дредноуты они обращали меньше внимания, чем на мой флагман.