Последний рыцарь

Она не была Эйтиль – но ее фигура очень напоминала дриаду. Катиджан знал ее тело идеально, и теперь обнаружил, что существо попросту скопировало его – со всеми изгибами, с точным рельефом мышц, даже с манерой чуть наклоняться на бок. Но при этом самозванка не стала человеком или даже дриадой. То, что Катиджан поначалу принял за голову и плащ, было огромными крыльями, начинавшимися у нее на затылке и тянувшимися до самых ног. Когда она расправила их, стало видно, что это скорее крылья бабочки, а не стрекозы, а значит, где-то в этом мире она сумела найти мотылька. Крылья были покрыты то ли мехом, то ли мягкой щетиной, а на ее теле рос пушок того же белого цвета. На вытянутом лице не было носа, он сливался со ртом, переходя в длинный, чуть изогнутый хоботок. Над ним мерцали два больших, на пол-лица, овальных черных глаза.

На первый взгляд это создание казалось вполне мирным: бабочка-красавица, лишенная клыков и когтей. Она беспомощно двигала хоботком, словно ощупывая воздух или прося о снисхождении. Но когда мимо нее пролетал один из кожистых уродцев, она продемонстрировала, что она не зря стала здесь самой развитой формой жизни.

Она перехватила существо в полете – поймала его тонкими сильными пальцами. Она ни за что не смогла бы поглотить его хоботком, который был намного нежнее, чем грубая шкура существа. Но это оказалось и не нужно: пасть открылась у нее прямо в груди, ребра служили ей клыками. Она отправила туда существо и мгновенно захлопнула жуткие челюсти.

Ее необходимо было убрать. Катиджан хотел быть осторожным, но вместе с тем понимал, что на осторожность не осталось времени. Поэтому он призвал одно из тех заклинаний, которые давались ему проще всего: заключил хищную бабочку в глыбу льда.

Она должна была умереть. Он заморозил все жидкости в ее теле, и даже создание из другого мира не смогло бы пережить такое. Катиджану только и оставалось, что подойти к ней разбить на части, а потом заняться Эйтиль.

Но он не успел даже добраться до нее, когда лед треснул, на мгновение замер, и потом разлетелся на части. Существо вырвалось из плена и, расправив огромные крылья, грациозно взлетело к потолку. Катиджан заметил, что теперь оно было не белым: покрывающий его мех стал намного гуще и тускло светился голубым.

Хиония первой догадалась, что произошло:

– Оно эволюционировало! Похоже, это происходит даже быстрее, чем я предполагала.

– Нельзя эволюционировать за секунду! – упрямо заявил Катиджан, хотя уже видел, что не прав.

– Да? И как ты это объяснишь?

– Чертовщина какая-то!

– Очень солидно, – закатила глаза Хиония.

– Лучше скажи, как нам ее убить!

– Нельзя использовать против нее магию, – быстро сказал Лукиллиан. – Похоже, она очень тонко чувствует и абсорбирует любую энергию. Думаю, разумней всего положиться на грубую силу в ближнем бою. Только не давайте ей коснуться вас! Скорее всего, слиться с магами Великих Кланов ей будет даже проще, ведь мы тоже связаны с ее родным миром через первого Огненного короля.

Они стояли в этом подземелье втроем, одни из сильнейших магов своих кланов, и не могли справиться с какой-то бабочкой! Катиджан наконец начинал понимать истинный уровень силы, который скрывался за великими чудовищами.

– Я займусь ею, – сказала Хиония, обращая один из своих браслетов в боевой шест. – А ты освободи Эйтиль!

Тут Катиджан не стал возражать. Ему отчаянно хотелось размазать бабочку-переростка по ближайшей стене, но он понимал, что именно эта злость его и погубит. Хиония была спокойнее, она и правда справилась бы со всем лучше.

А для него важна была только Эйтиль. Он заморозил черную воду озера и, стараясь не обращать внимания на сильные глухие удары с другой стороны льда, подошел к дриаде. На нее смотреть было страшно, не то что коснуться! Она вся была пронизана пульсирующими корнями. Будет ли она жить, если он удалит их?

Она обязана жить! Есть же в мире какая-то справедливость, правильно? И по этой справедливости Эйтиль заслуживала жизни гораздо больше, чем он! Она была слабее Катиджана, но столько раз его спасала. Почему же теперь, когда настала его очередь, он просто стоит на месте и беспомощно смотрит на нее?

В затруднительном положении оказался не только он. Боевые големы, которых призвал Лукиллиан, не могли справиться со здешними тварями. Маленькие уродцы облепливали их со всех сторон и жадно пожирали неживую, но насыщенную магией материю. Хиония тем временем пыталась справиться с бабочкой, однако это существо, не слишком разумное и не обученное драться, легко запоминало ее движения, уклонялось от ударов и пыталось напасть так же, как напали на него.

Вот в чем истинная сила мира мертвых, породившего великих чудовищ. Не в разуме, а в приспособленности к разрушению. Если они не могут справиться даже с этими примитивными хищниками, то зачем вообще пытаться? Не проще ли поступить как Осгуд: закрыться где-то и похоронить себя заживо?

– Катиджан? – еле слышно прошептала Эйтиль. – Ты здесь?