Последний самурай

Сигэцу вздохнул, сбил пепел с кончика сигареты в массивную керамическую пепельницу и посмотрел в окно. Пыльные жалюзи были опущены, но адвокат давно до мельчайших деталей изучил открывавшийся из его конторы унылый вид: гофрированные стены и ржавые крыши складов и пакгаузов, мертвые остовы портальных кранов, штабеля каких-то серых от времени ящиков и тюков… В хорошую погоду из его окна можно было разглядеть море, но сегодня оно тонуло в серой туманной мгле, которая могла скрывать что угодно: возделанное поле, городскую окраину или вовсе какой-нибудь марсианский пейзаж.

Адвокат вздохнул, закурил новую сигарету и вернулся к папке.

Полиция отпустила Набуки Синдзабуро, но уже в декабре сорок девятого он почему-то покинул Окинаву, подавшись поближе к цивилизации, на Хонсю. Возможно, он просто решил поискать счастья в местах не столь диких, как Окинава. Почему бы и нет? Но что-то подсказывало Сигэцу, что дело было не только в этом. Во всяком случае, убийства американцев на Окинаве на какое-то время прекратились.

Но бог с ней, с Окинавой. Происхождение господина Набуки — вот что было по-настоящему интересно! Все, что власти знали по этому поводу, стало им известно со слов самого Набуки. Он утверждал, что до сорок шестого года жил с родителями в Хиросиме и был отправлен на Окинаву в гости к бабке. Документы его, естественно, пропали вместе с родителями в тот день, когда американцы сбросили бомбу. Как ни цинично это звучало, но благодаря американцам из Хиросимы получилось отличное место для исчезнувших метрик и сгоревших родословных. Сигэцу Акиро приложил немало усилий, чтобы разузнать, существовала ли на самом деле окинавская бабка Набуки Синдзабуро.

Оказалось, что бабка существовала. Эта почтенная женщина, по имени Набуки Пунэко, жила на Окинаве с тех пор, как по болезни вынуждена была покинуть дом полковника императорской армии Минамото-но Сугимото, где до войны состояла няней при сыне полковника. Никаких свидетельств по поводу того, был ли у нее внук, не сохранилось, зато Сигэцу посчастливилось отыскать пожелтевший номер «Дзюнтэн ниппон», где в разделе светской хроники на глаза ему попалась обведенная нарядной рамочкой заметка о том, что в семье полковника Минамото родился наследник. Само по себе это ни о чем не говорило, если бы не дата, сын полковника Минамото, вверенный попечению Набуки Цунэко, оказался одногодком ее внука Синдзабуро. Более того, согласно официальным данным, семья полковника проживала именно в Хиросиме и погибла во время печально известных событий сорок шестого года. Сам полковник до этого, к счастью, не дожил. Он геройски пал в Маньчжурии, отражая атаку русских «Т-34», о чем в одном из своих последних номеров сообщала все та же «Дзюнтэн ниппон».

Адвокат бросил папку на захламленный стол и самодовольно ухмыльнулся: все-таки он неплохо поработал. Пусть ему не удалось выяснить ничего конкретного, но белые пятна и странные совпадения, имевшие место в прошлом господина Набуки, сами по себе выглядели достаточно красноречиво. Отсутствие ясной информации порой выдает человека даже вернее, чем масса проверенных фактов.

Взять, к примеру, знакомство господина Набуки с печально знаменитым литератором Мисимой. Какое-то время они были даже дружны, но в шестьдесят девятом году этой дружбе по какой-то причине пришел конец, а уже в семидесятом Мисима поднял мятеж и, убедившись в том, что армия за ним не пойдет, покончил с собой. Господин Набуки в это время путешествовал по Европе, а по возвращении лишь развел руками в ответ на настойчивые просьбы журналистов прокомментировать ситуацию: чего же, сказал он, можно ждать от человека, озаглавившего одну из своих книг «Мой друг Адольф Гитлер»? Мисима был сумасшедшим, сказал господин Набуки, и остается только удивляться долготерпению властей, позволявших ему из года в год заниматься подрывной деятельностью…

Эти слова господина Набуки общественность хорошо запомнила. Кое-кто из старых знакомых после этого перестал с ним общаться, зато всем остальным стало понятно; господин Набуки не желает иметь ничего общего с экстремистами и готов всеми силами отстаивать закон и порядок. На этом благородном фоне тот факт, что до шестьдесят девятого года и дверь, и банковский счет господина Набуки всегда были открыты для Мисимы, как-то потерялся. И уж конечно господин Набуки не имел ни малейшего отношения к нашумевшему побегу нескольких ближайших соратников Мисимы из следственного отделения тюрьмы, состоявшемуся буквально за неделю до начала судебного заседания…