Последний самурай

И он принялся энергично расхаживать по комнате и говорил так быстро, что не было никакой возможности перебить его.

Он сказал: Моя жена просто замечательная женщина. Чудесная женщина. Она потрясающе исполняет свой долг. И Бог свидетель, я вступал в брак с открытыми глазами. То была женитьба по договоренности, мой отец хотел помочь своему старому партнеру по бизнесу, и хотя сам женился без согласия семьи, — может, именно потому, что женился без согласия семьи, — хотел, чтобы со мной все было иначе. Чтобы женой моей стала девушка, приверженная зороастризму, а здесь он просто не видел достойной меня. Нет, я вовсе не хочу сказать, что на меня оказывалось какое-то давление, ничего подобного. Отец прекрасно понимал, что воспитывался я в чисто западном духе. Просто попросил, чтобы я встретился с ней, сказал, что это очень красивая и хорошо образованная девушка, прекрасный, добрый человек. И еще сказал, что если она мне не понравится, настаивать он ни в коем случае не будет. Но также не будет ничего страшного, если я встречусь с этой девушкой, он даже вызвался оплатить мой перелет до Бомбея.

Нет, конечно, нельзя сказать, что это была любовь с первого взгляда. Но поладили мы прекрасно, во всех отношениях. И еще я понял, что если женюсь на ней, то смогу на сто процентов рассчитывать на поддержку моей семьи во всем, особенно в том, что касается карьеры, а это была единственная вещь, которая волновала меня всерьез. В конечном счете, как мне кажется, все получилось прекрасно. Наверное, потому, что так бывает всегда, когда совершаешь поступки вполне осознанно.

Он приподнял руку, увидев, что я хотел что-то сказать, и продолжил: Но вот в начале 80-х я отправился на Гавайи, на конференцию по ультракрасному излучению. И там я встретил ее. Она руководила раздачей материалов; слово за слово, и не успели мы опомниться, как поняли, что влюбились по уши. Она была... не знаю, как она выглядит теперь, но помню, что я, едва увидев ее, подумал: красивей девушки в жизни не видел. Даже сердце замерло. Все это звучит так тривиально, я понимаю, но ощущение было такое, точно я получил удар под дых. Никогда бы не подумал, что со мной может случиться такое. И еще она была необыкновенно умна, обладала поразительной для своего возраста интуицией. Я и не предполагал, что встречу человека, с которым можно говорить и не думать о том, что надо при этом что-то объяснять.

Он умолк. Но не успел я воспользоваться паузой, как Сорабджи заговорил снова.

Он сказал: Возвращаться в Лондон до смерти не хотелось, но пришлось. Она вернулась в Австралию. На протяжении нескольких лет мы виделись только на конференциях. И вот наконец я сказал ей, что так дальше продолжаться не может. Страшно не хотелось обижать жену, но я знал — так дальше продолжаться не может. Мы и без того опаздывали с проектом «Колосс» на целых три года, а чтобы довести его до ума, требовалось, по моему подсчету, года четыре, а то и пять. И тогда я про себя решил, что как только «Колосс» будет запущен на орбиту, попрошу у Фирозы развода. А она... она может приехать в Англию, если захочет, найдет себе тут что-нибудь, а если понадобится, сам поеду в Австралию и начну там что-нибудь искать. И тут она сказала, что беременна. И тогда я спросил: Что ты намерена делать?

Он сказал: Она смотрела на меня и молчала. Что ты хочешь, чтобы я сделал, спросил я ее. И тут вдруг она заплакала, — совершенно душераздирающее зрелище. Я спросил: Как, по-твоему, я должен поступить? Ты должна осознавать все последствия. Да, именно так и сказал ей, и это потом долго мучило меня, но в тот момент я был в смятении, как-то плохо соображал, что делаю и говорю. И я спросил ее: Как ты оцениваешь наши природные запасы топлива? Как, по-твоему, люди смогут заниматься наукой без нефти и ее побочных продуктов? Сколь долго они смогут на них продержаться и заниматься той наукой, которой занимаемся мы? Вполне ли ты уверена в том, что научные результаты будут столь же впечатляющи и без этих побочных продуктов?

Позже я понял, что, должно быть, был в состоянии шока. Но в тот момент мне почему-то казалось страшно важным узнать, как она оценивает наши природные топливные ресурсы. Нашим отношениям все равно рано или поздно пришел бы конец, но почему в тот момент я не был к ней добрее? Мне прежде всего следовало бы успокоить ее, а вместо этого я продолжал мучить бедную девочку вопросами о побочных продуктах нефти. Возможно, для того, чтобы мы оба сохраняли ясность мысли. А она все плакала и плакала. Что мне было делать? Проект «Колосс» находился на той решающей стадии, когда я просто не мог позволить себе такую роскошь, как развод, особенно с учетом того, какие финансовые последствия повлечет он за собой. На зарплату ученого в этой стране просто невозможно было содержать две семьи. Да, если бы я принял хотя бы одно предложение из Штатов, а они поступали на протяжении нескольких лет, финансовое положение можно было бы поправить, но в тот момент я не мог, просто не имел права отказаться от проекта. А потому не видел выхода.