Последний самурай

Возможно, вы знаете, что в Японии широко распространен обычай дарить друг другу подарки, очень важно также, чтобы подарок был упакован должным образом. Люди приезжают в Японию, но не понимают наших обычаев. Они почему-то считают, что для японцев самое важное — обертка и что их мало беспокоит, что находится внутри. Почему-то вбили себе в голову, что японцы станут с таким тщанием паковать разное дерьмо. И я подумал: Вот что я должен сделать. Они уже купили оберточную бумагу, теперь предполагается, что я должен выдать им кусок завернутого в нее дерьма Меня считают истинным профессионалом, и это, конечно, приятно, но я выдам им то, что соответствует обертке. А потом решил: да что толку говорить об этом.

И вот настал великий день, и люди, купившие билеты, думали, что я сыграю им шесть мазурок Шопена, баркаролу, три ноктюрна и сонату. И я подумал: Что ж, пока я играю эти шесть мазурок, баркаролу, ноктюрны и сонату, им совершенно не важно, что еще я могу играть. Не могу утверждать, что сам бы составил такую программу, если бы это от меня зависело, но мне хотелось, чтобы звук фортепьяно контрастировал с ударными в чистейшей их форме. А что касается Шопена, то эта часть программы была заранее согласована и являлась обязательной. Вот я и выдал им четыре часа игры на барабанах, а уже затем — шесть мазурок, одну баркаролу, три ноктюрна, одну сонату и еще шесть мазурок.

С. Т.: И в результате многие люди опоздали на последний поезд с Паддингтона, который отправлялся в 11.52, и не слишком радовались этому обстоятельству.

Ямамото: В результате люди опоздали на последний поезд с Паддингтона, который отправлялся в 11.52.

С. Т.: И теперь вы вот уже два года не даете концертов?

Ямамото: Именно.

С. Т.: Но ведь вы вроде бы обещали, что после концерта в Ройял-Фестивал-холл люди на поезд не опоздают?

Ямамото: Никто из моих слушателей не будет топать пешком по улицам Лондона в два часа ночи. Обещаю.

С. Т.: Вам было трудно принять такое решение?

Ямамото: Зато я страшно доволен им.

В конце приводился анонс выступления Ямамото в Ройял-Фестивал-холл.

Л. хоть и не жаловался, но выглядел несчастным. Я продолжала размышлять о завораживающе прекрасных фрагментах, которые никак не могли быть частью единого целого. Я продолжала думать о мазурках на фоне звучания ударных в чистейшей их форме. Потом подумала, что неплохо было бы уделить внимание собственному ребенку, который выглядел совершенно несчастным.

И спросила: Как насчет того, чтобы съездить в Саут-Бэнк центр?

Л. изумился.

Я сказала: Там есть столики, можно посидеть и поработать, а потом пойдем на концерт.

Он сказал: Не хочу идти на концерт.

Я сказала: Столик будет в твоем полном распоряжении.

Он спросил: А мороженое купишь? Я сказала: Да.

Он спросил: А можно мне Haagen-Dazs?

Я ответила: Ну, если у них есть, то пожалуйста.

Он сказал: Тогда договорились.

Я сказала: О’кей. И постарайся вести себя как разумное человеческое существо.

И мы поехали в Ройял-Фестивал-холл, и я нашла столик, находившийся в максимально возможном отдалении от всех тех мест, где продавались разные вкусности. И Людо разложил все свои книжки, в том числе «Зов предков, «Белый Клык», Фергюс, «Тар-Куту», «ВОЛЮ», «АКУЛА!», «КИТ-УБИЙЦА!», а также «Правдивые истории о выживании в экстремальных условиях» на отдельном столике рядом. Время от времени он вскакивал, бегал взад и вперед, и вниз, и вверх по лестницам, потом возвращался, потом опять убегал, потом снова садился за столик и работал над Песней двадцать четвертой «Одиссеи». Что ж, пока все шло неплохо.

На «Эмбэнкмент» я купила Людо цветную ручку-маркер. Купила также два билета на концерт, самые дешевые. В 8.00 проверила складную коляску на колесиках, все было на месте, кроме «Зова предков», потом зашла попудрить носик под неусыпным и равнодушным наблюдением туалетного работника, затем объяснила Людо, что если на концерте ему станет скучно, он сможет почитать «Зов предков». Затем отвела его в туалет, но он сказал, что ему не надо. На что я заметила, что теперь он знает, где находятся туалеты, & если ему приспичит во время концерта, он всегда может встать и выйти, потому что у нас очень удобные боковые места, возле прохода.

Я также купила программку, подумала, что, возможно, в ней есть какие-нибудь интересные высказывания Ямамото. Программа концерта состояла из следующих произведений: Бетховен, 15 вариаций ми минор, а также фуга на темы из «Птолемея», опус 35; Брамс, вариации на тему Роберта Шумана, опус 9; Вебер, вариации для фортепьяно, опус 27. Антракт. Брамс, баллады; опус 10 № 1 ре минор, на основе старинной шотландской баллады «Эдвард». Его же — № 2 ре мажор, № 3 си минор, № 4 си мажор.

Завсегдатаи входили в зал, и в воздухе чувствовалось напряженное ожидание («саспенс», как его сейчас принято называть), наверное, потому, что люди предполагали увидеть на сцене целую коллекцию барабанов. Но на ней ничего не было, кроме огромного рояля. И вот на сцену вышел Ямамото, и в зале раздались аплодисменты. Он сел и заиграл фугу Бетховена на тему из «Птолемея».